(Но, кроме реальных наград, были и. другие, из области розыгрышей, идею которых часто подавал сам Муравленко. Так, например, когда в одном из подразделений случился небольшой пожар, а в тушении его принимал участие управляющий Довгополюк, ему на следующий день позвонили и сообщили, что он награжден медалью «За отвагу на пожаре». Звонили якобы из Центрального райкома партии. Довгополюк быстро собрался, приехал на черной «Волге». Поднялся в приемную райкома, выяснить, где получить награду. А через пару минут выскочил из здания красный как рак, втиснулся в свою «Волгу» и под хохот толпы мужиков из главка умчался. Но после этого еще в течение дня выслушивал по телефону поздравления с «награждением».)
Самоотверженный труд и веселый, радостный отдых — вот что ярко характеризует то время, самой примечательной чертой которого был особый подъем настроения у людей, поистине деловая, творческая атмосфера, стремление как можно лучше делать свое дело, внести как можно больший вклад в развитие области и укрепление экономики всей страны. Да, были ошибки, были при советской власти перекосы и злоупотребления. Но страна за эти годы превратилась в могучую державу мира, с ней считались. И жизнь миллионов советских людей с каждым годом хоть и медленно, может быть, не так, как они заслуживают, но улучшалась. А в КПСС уже было две партии: коммунистов и карьеристов. И даже у истинных коммунистов не хватило мужества выступить против губительной политики «перестройки», которую проводили Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе и им подобные фарисеи и перевертыши. (Это же просто смешно: Горбачев и Яковлев потом заявляли «за бугром», что они всю жизнь боролись с КПСС и были антикоммунистами.) И сейчас страна стала чуть ли не полуколонией, а самое страшное — разложился человек, растлился нравственный климат в России. Не видит этого только слепой. Но больше всего жалко молодежь, которой еще предстоит вырываться из плена самообольщения и пустых иллюзий.
Муравленко все негативные явления в стране и партии ощущал остро. Вот еще одно из его откровенных высказываний: «Посмотрите, что делается в высших эшелонах власти. Попал я как-то в Академию наук, а там одни старики — средний возраст, наверное, лет восемьдесят. Ну что такой человек может решить, когда он и ширинку-то забывает застегнуть?.. А Леонид Ильич уже и готовую бумажку прочитать не может. Ну как он не додумается уйти на пенсию? Память бы о себе в народе хорошую оставил. А так останутся одни анекдоты». Как в воду глядел Виктор Иванович. Сам он, в принципе, тоже подумывал о пенсии. Десятая пятилетка, возможно, в его активной творческой деятельности могла быть последней. Слишком устал, да еще и череда инфарктов. Он признавался тому же Бирюкову: «Вот доработаю эту пятилетку и подаю в отставку. Уеду в Куйбышев, у меня там дача на берегу Волги, буду селекцией заниматься, цветы выращивать». Но это, пожалуй, были желанные, но неосуществимые мечты, мысли его постоянно возвращались к производству, к стране, к людям, потому что иначе он жить не мог (какое уж тут цветоводство!).
«Вот были мы недавно в Чехословакии, — говорил Муравленко. — Люди там лучше живут. И все же в 68-м году восстали, хотели еще лучше. А чем мы хуже чехов? Такую войну выиграли! А жизнь как следует наладить не можем. И все потому, что в верхах не всё продумывают. Некому! Больше заботятся, как бы дольше продержаться у власти. Надо двигать на высшие руководящие посты молодых, талантливых, сочетать их с такими, как Алексей Николаевич Косыгин, разбавлять опытных работников молодыми, способными, перспективными».
Эти слова Виктора Ивановича выдают в нем натуру критическую, трезво относящуюся к положению дел в стране, в обществе. Вот и некоторые другие его высказывания: «Надо срочно менять структуру нашего производства. Ну зачем нам держать такую армию в условиях разрядки международной напряженности? А сколько предприятий, ученых работают на оборону? Сколько чиновников сидят в кабинетах многочисленных министерств и ведомств? Сократить наполовину и всех направить в народное хозяйство. Страна от этого только выиграет, народ будет жить лучше, так как товаров будет больше».
Когда теперь говорят, что все коммунисты-руководители в то время дружно «брали под козырек» и хором исполняли гимн, — это неправда. Были среди них разные люди. Одни слепо шагали «в ногу», другие «держали в кармане фигу», третьи пытались как-то исправить положение. А под следующим монологом Виктора Ивановича мог бы подписаться даже любой оппозиционер-диссидент:
«Кто сделал человека пьяницей, бездельником? Мы сами. Это издержки общества, его болезнь. Надо заинтересовать человека, создать условия, чтобы он мог жить достойно, раскрыть свои способности. Вот здесь и нужны все формы собственности, в том числе и частная (это вообще шло вразрез с основополагающими постулатами марксистско-ленинской идеологии. — Н. Ч.). Ну почему сапожник не может быть частником? Или парикмахер, или, скажем, зубной врач? Пусть берет патент, платит налоги, как и на производстве, и работает в свое удовольствие. Будет здоровая конкуренция. Люди пойдут туда, где лучше делают. Вообще, сфера обслуживания у нас безобразно организована, и здесь мы безнадежно отстали от западных стран. Выход один — отдать ее в основном в руки частника. И не надо этого бояться. Основное же производство, промышленность должны быть в руках государства, только предприятиям надо предоставить большую самостоятельность, возможность маневрировать, а значит, и план доводить не на «всю катушку», а оставлять какую-то часть возможностей производства для маневра».
Практически — это платформа радикальных реформ, которые были необходимы стране в то время. А сказано это в середине семидесятых годов, за год до смерти. За подобный «манифест» у Танюшкина, как уже говорилось, были серьезные неприятности. Муравленко же был фигурой слишком высокого ранга, чтобы к нему могли применить подобные меры. Но ведь могли хотя бы прислушаться! А теперь представим, что было бы, если бы Виктор Иванович прожил еще лет десять-пятнадцать. Он бы наверняка принял участие в преобразованиях середины и конца восьмидесятых годов, но перестройка могла бы пойти по совершенно иному пути. Были бы введены все формы собственности, но приватизация протекала бы не «по Чубайсу». Не было бы той социальной несправедливости, как сейчас. Это видно из размышлений Муравленко. Возможно, страна бы двигалась по китайскому пути развития: многоукладное^, мощная экономика, неуклонный рост ВВП, сохранение цементирующей идеологии, территориальная целостность и единство нации. Не было бы бессмысленного разбазаривания недр, дикой коррупции и преступности, наркомании и порнографии. Не было бы всего того, что тянет экономику и культуру страны в пропасть. Не было бы и демографического падения, вымирания народа. Вот какого человека, к несчастью, лишилось общество. Стоящего сотни Гайдаров. Но… Пришли к управлению государством младшие научные сотрудники и лаборанты с ограниченным кругозором мышления, оборотистые дельцы, и мы имеем то, что имеем.
Возвращаясь к производственным делам, надо сказать, что в последние два года жизни Муравленко «Главтюменнефтегаз» испытывал определенное давление со стороны областного партийного руководства. В «Литературной газете» появилась статья Богомякова, где он прогнозировал добычу нефти в Западной Сибири в ближайшие годы до 500 миллионов тонн в год и более. Это явно насторожило и обеспокоило Виктора Ивановича. В конце декабря 1975 года состоялось собрание областного партийного актива, который рассматривал перспективы развития области в десятой пятилетке. В докладе первого секретаря обкома прозвучали такие слова:
