Все эти прожекты отнимали очень много времени у всех производственных служб. Но иногда, чего греха таить, проскакивали авантюрные, никому не нужные проекты, темы, разработки по которым затем многие годы пылились на полках. Так, главк в течение двух лет финансировал тему группы ученых Уфимского нефтяного института, основанную на чистой фантазии. Предлагалось в системе ППД использовать для повышения нефтеотдачи огромное количество оксидата — продукта окисления легких углеводородов. Впоследствии оказалось, что нам предлагали закачивать в пласт продукт более дорогой, чем бензин, а в Госплане выяснилось, что сырья для получения оксида в ближайшие 15–20 лет не предполагается. Договор пришлось расторгнуть, но ошибка обошлась главку в 70 тысяч рублей.
Виктор Иванович, будем справедливы, тоже один раз пошел на поводу у коллектива конструкторов под управлением Шибанова. Они разрабатывали новую бурильную установку, а все, что было связано с бурением, для Муравленко являлось любимой темой. Эти конструкторы многие годы содержались за счет бюджета главка. Нет, дело свое они сделали, СССР даже запатентовал это изобретение в Канаде, но на практике дело не пошло. Не оправдались крупные материальные затраты, денежные средства в рублях и валюте. Ну, что поделаешь? Эйнштейн тоже признал свою ошибку, указанную Фридманом.
Лицо Алексея оставалось сосредоточенным, он продолжал размышлять о чем-то. Юноша вообще как-то изменился за эти сутки. Стал более серьезным, что ли. Николай Александрович вздохнул, наполняя коньяком рюмки.
— А вот это событие я запомнил очень хорошо, на всю жизнь, — тихо произнес он. — Торжества происходили в облисполкоме, в 1966 году. Сорок лет назад! Актовый зал был переполнен. Всюду — молодые, радостные, улыбающиеся лица. И член ЦК КПСС, первый секретарь Тюменского обкома Борис Евдокимович Щербина вручает на сцене правительственные награды нефтяникам. Каждую минуту раздаются аплодисменты. Гул оваций. Трудно передать те чувства, которые тогда всех нас обуревали. Не важно — на сцене ты или в зале, получаешь поздравления или нет. Это был общий праздник. Потом Щербина пригласил Виктора Ивановича Муравленко. Вспышки фотоаппаратов, съемки на кинокамеры… Это затем передавали в телевизионной хронике. Я даже и себя увидел, в толпе. А может, и не я был? Но все мы были похожи. Ведь счастливые семьи, как еще Толстой отметил, все одинаковы…
А затем вдруг произошла заминка. Щербина никак не мог прикрепить Золотую Звезду Героя и орден Ленина на пиджак Муравленко. Слышно было, как Виктор Иванович пошутил: «Борис Евдокимович, вы мне новый костюм испортите». На что прозвучала ответная реплика: «Если бы мне дали Звезду Героя, я бы и семи костюмов не пожалел!» Кто-то пришел на выручку, дал Щербице перочинный ножичек, в котором было шило. И правительственная награда наконец-то засияла на груди Виктора Ивановича. Тогда овации достигли предела. А на сцене стояли два простых и великих, счастливых и тоже волнующихся человека. Это было незабываемо.
Чишинов приподнял свою рюмку и добавил:
— За всех истинных Героев России! Светлая память им. Наше счастье, что такие люди были.
Спустя некоторое время, в полной тишине, когда казалось, что слышна сама струящаяся ночь, прозвучал последний вопрос Алеши:
— Но почему же он все-таки поехал в Москву на это чертово совещание к министру, разве не знал, что у него больное сердце, не мог поберечь себя?
— Нет, не мог, — подумав, ответил Чишинов. — Нужно было для дела. А про возможность четвертого инфаркта он конечно же знал. Дело в том, что буквально за день до отъезда в столицу Виктор Иванович находился в Лебяжьем. Проходил профилактический осмотр. Был, собственно, уже в режиме больного. И лечащий врач, профессор Николай Иванович Карданов, по требованию самого Муравленко, рассказал ему все о состоянии его здоровья, ничего не утаивая. Полную правду. Сказал, что эта поездка в Москву может оказаться последней. Ехать нельзя. По сути это был смертный приговор. Подписанный собственными руками. Так что у Виктора Ивановича, в принципе, был выбор. Он сидел, выслушивая Карданова, очень задумчивый. Представляю, какая внутренняя борьба в нем шла. А когда он о чем-то напряженно думал, решал какую-то сложную для себя проблему, у него была привычка ерошить волосы и слегка покусывать большой палец правой руки. Вот так он и сидел, раздумывая, облокотившись на стол. Потом твердо сказал:
— Надо ехать! — И остановить его в этот момент не смог бы никто. Нет таких сил в природе. Можно остановить сердце, но не человеческую душу, которая принадлежит Истине.
Они и не заметили, как рассвет, подобно алому парусу, начал тихо и неумолимо подниматься над Лосиным Островом, приветствуя торжество Жизни.
ЭПИЛОГ
Машина ждала на обочине дороги, а человек углубился в лес, чтобы глотнуть свежего воздуха, почувствовать неповторимый сибирский хвойный запах, умирить приступ астмы. И вновь задержался возле огромного муравейника, как двенадцать лет назад. Только тогда было начало осени и, кажется, накрапывал дождь. А тот ли это муравейник или другой — какая разница? Главное, никуда они не деваются, не исчезают эти труженики леса, неутомимые проворные работяги, для которых весь смысл существования — в созидании. Так же и человек, призванный на эту Землю, должен быть делателем и творцом. Если только он не «куколка» в коконе из дорогих и бесполезных побрякушек… Нахлынули вдруг воспоминания о прошедших годах. За спиной — целый учебник географии огромной страны: Кубань, Грозный, Баку, Сызрань, Сахалин, Хабаровск, Самара, Тюмень, вся Западная Сибирь. Москва, конечно, тоже. Что его ждет там сегодня? Что будет завтра? Об этом не знает никто. Но есть любимое дело, семья, близкие, друзья, соратники. Есть чистая совесть и выполненный перед Отечеством долг. Есть богатство, которое не оценить никаким банкирам: вот оно.
Человек окинул взглядом вековые сосны, ясное небо над головой, мягкую землю под ногами. Разглядел серьезных, деловито копошашихся муравьев — строителей, фуражиров, кормильцев, воинов. И улыбнулся, поправляя галстук. «Ну, друзья-братцы, прощайте!» — подумал он. Шофер деликатно посигналил в машине. Надо успеть в аэропорт. Но время еще есть. Жизнь продолжается. Не остановить никому.
— Виктор Иванови-и-ич! — позвал из-за деревьев обеспокоенный Валентин.
— Иду! — откликнулся Муравленко.
И зашагал по тропе назад. Твердо, как всегда это умел делать, быстро. Нет, не назад — вперед, только вперед. Но это были уже шаги в Вечность.
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В. И. МУРАВЛЕНКО
1912, 25 декабря — родился в станице Незамаевской Павловского района Краснодарского края в семье сельского врача Ивана Васильевича и Анны Ивановны Муравленко.
1930 — начало трудовой деятельности; моторист нефтяных промыслов Чечено-Ингушской АССР.
1931–1936 — учеба в Грозненском нефтяном институте.
1936— бурильщик Лок-Батайской конторы бурения в Баку.
1936–1937 — курсант военной школы РККА в Ленинакане.
