Известно, что Сократ, когда приходилось идти в поход, занимал место в одном из гоплитских отрядов. Таким, образом, он принадлежал к разряду зевгитов, а этот разряд и включал в себя зажиточных земледельцев, главную опору полиса.
Правда, к концу своей жизни философ был очень беден. Причину этого он сам с полной ясностью обрисовывает в своей защитительной речи на суде: «…Я забросил все свои собственные дела и сколько уже лет терпеливо переношу упадок домашнего хозяйства, а вашим делом занимаюсь всегда, обращаясь к каждому частным образом, как отец или старший брат, и убеждая заботиться о добродетели… Думаю, что я могу представить верного свидетеля того, что я говорю правду. — мою бедность» (Платон. Апология Сократа. 31 be). Итак, Сократ разорился потому, что всего себя посвятил философии и воспитанию сограждан, а на домохозяйство не обращал ни малейшего внимания.
И тем не менее у Сократа, при всем его незавидном финансовом положении, должны были быть рабы. Это звучит несколько необычно: представить «босоногого мудреца» в роли рабовладельца как-то не удается. И тем не менее несомненно, что без рабов (хотя бы одного-двух) он обойтись не мог, и вот почему.
Обязательной принадлежностью гражданина древнегреческого полиса был земельный надел на сельской территории в окрестностях города (хоре). Этот надел являлся и главным источником средств существования для большинства граждан. Во всяком случае, для Сократа — уж точно, поскольку ремеслом и торговлей он, понятное дело, не занимался, а платы с учеников за занятия, как знаем, не брал. Как бы худо-бедно он ни жил, но, во всяком случае, кормиться должен был со своего участка.
Участок же обрабатывал либо сам гражданин, либо принадлежавшие ему рабы (разумеется, возможен и средний вариант — когда сам хозяин трудился вместе с рабами). Иными словами. вопрос стоит так: ходил ли Сократ работать на свой участок? Похоже, что нет, ибо он, по свидетельствам источников, вообще почти никогда не покидал города.
Очень яркий эпизод содержится в диалоге Платона «Федр». Сократ, случайно встретив своего ученика Федра, разговорился с ним. Беседуя, два афинянина продолжали прогуливаться и в конце концов, выйдя за городскую стену, оказались, как ныне выражаются, на лоне природы. И вот туг Сократ начинает восхищаться:
«Клянусь Герой, прекрасный уголок! Этот платан такой развесистый и высокий, а разросшаяся тенистая верба великолепна: она в полном цвету, все кругом благоухает. И что за славный родник пробивается под платаном: вода в нем совсем холодная, можно попробовать ногой… Да, если хочешь, ветерок здесь прохладный и очень приятный; по-летнему звонко вторит он хору цикад. А самое удачное это то, что здесь на пологом склоне столько травы — можно прилечь, и голове будет очень удобно. Право, ты отличный проводник, милый Федр».
На это Федр не без удивления отвечает: «А ты, поразительный человек, до чего же ты странен! Ты говоришь, словно какой-то чужеземец, нуждающийся в проводнике, а не местный житель. Из нашего города ты не только не ездишь в чужие страны, но кажется мне, не выходишь даже за городскую стену». Сократ парирует: «Извини меня, добрый мой друг, я ведь любознателен, а местности и деревья ничему не хотят меня научить, не то что люди в городе» (Платон. Федр. 230 b — d).
В другом диалоге Сократ говорит о себе ровно то же самое (здесь он обращается к себе самому во втором лице): «…И никогда-то не выходил ты из города ни на праздник, ни еще куда бы то ни было» (Платон. Критон. 52 b).
Итак, Сократ — в полном смысле слова «городской философ» (и, может быть, именно поэтому он так тонко чувствует красоту природы в тех редких случаях, когда ее видит). И уж точно он меньше всего похож на человека, который регулярно ходит в сельскую местность возделывать свою землю. А земля, как известно, сама собой плодоносить не будет. Кто-то ведь должен был ее обрабатывать…
ПУТЬ К ФИЛОСОФИИ
Сократа мы обычно представляем пожилым; таковы и дошедшие из античности его скульптурные портреты. Дело в том, что именно человеком в летах, уже умудренным опытом он, как правило, изображен в источниках. И нам даже трудно подумать о том, что и он когда-то был юношей, раздумывающим о выборе жизненного пути…
Правда, в некоторых диалогах Платона все-таки появляется молодой Сократ, в «Пармениде» — даже двадцатилетний или еще моложе. Но это все-таки большая редкость, исключение, к тому же «Парменид» — ввиду своей огромной сложности далеко не самое читаемое из платоновских произведений.
Одним словом, Сократ в основном предстает перед нами уже вполне сложившейся личностью. Процесс формирования его как мыслителя остается как бы в тени. О многом мы можем только догадываться, высказывать более или менее вероятные предположения.
Насколько можно судить, начальное образование Сократ получил вполне обычное, такое же, как все или почти все его сограждане
. Незадолго до смерти он говорил другу Критону, что отец дал ему «мусическое и гимнастическое воспитание» (Платон. Критом. 50 de).
Тут нужно кое-что пояснить. Когда мальчикам из семей афинских граждан исполнялось семь лет, их начинали водить к учителям. Государственной системы образования в греческих полисах не имелось. Школы были частными, обучение в них — платным. Однако из-за большого количества школ и конкуренции между ними плата держалась на низком уровне, и практически каждый афинянин мог позволить себе дать детям образование. Во всяком случае, отец Сократа Софрониск, который, как мы уже убедились, был человеком небедным, несомненно, послал сына учиться, тем более что Сократ сам об этом свидетельствует.
Сами же школы были очень небольшими — всего лишь по несколько учащихся в каждой, что, конечно, облегчало индивидуальный подход к ним.
Образование было трех видов: грамматическое, мусическое и гимнастическое. Сократ упоминает только о двух последних, но само собой разумеется, что и без грамматического тоже не обошлось. Ведь именно у учителя-грамматика дети получали самые первые знания. Он обучал их прежде всего чтению, письму и арифметике. Ученики писали палочками на покрытых воском дощечках, считали на счетах из камешков. Кроме того, заучивались отрывки из произведений великих поэтов, в первую очередь Гомера. В Афинах были люди, которые к моменту окончания школы знали наизусть обе огромные гомеровские поэмы, что, несомненно, являлось предметом особой гордости их родителей.
Мусическим образованием занимался учитель-кифаред (название происходит от кифары — струнного музыкального инструмента, усложненного варианта лиры). У него дети обучались музыке, пению, игре на лире и флейте, танцам и хорошим манерам в целом.
Наконец, учитель-педотриб был преподавателем, как ныне выражаются, физической культуры. Под его руководством подростки в палестрах занимались гимнастикой, бегом, борьбой… Образование такого рода (в целом его можно охарактеризовать как гуманитарное или, по крайней мере, с преобладающей гуманитарной составляющей) ставило своей славной целью воспитание достойного гражданина своего отечества, всесторонне развитой личности, культурного, широко мыслящего человека.
