Вернемся к парадоксам, связанным с Сократом. Он. как мы уже знаем, — один из крупнейших, самых известных и наиболее характерных представителей античной цивилизации. А между тем своим обликом он, мягко сказать, мало соответствовал классическим античным идеалам красоты. Невысокий, полноватый, лысый, курносый, с глазами навыкате, с большим ртом…
В Древней Греции сформировались те представления о человеческой (особенно мужской) красоте, которые мы, в сущности, разделяем и по сей день. В понятиях эллинов, основоположников мирового спорта, красивый мужчина — это хорошо натренированный (но, подчеркнем, не «перетренированный») атлет: высокий, стройный, мускулистый (однако без гипертрофированной мускулатуры: над современными культуристами греки только посмеялись бы), с правильными чертами лица. На этом фоне Сократ вопиюще не античен. По меркам своего времени — он просто уродлив.
От наблюдательного взгляда греков эти его черты, разумеется, укрыться не могли. Внешность Сократа бросалась в глаза, выделялась в толпе; его каждый узнал бы издали. Конечно же и сам философ вполне отдавал себе отчет в особенностях своей внешности. Сохранилось свидетельство, принадлежащее другому его ученику — Ксенофонту, — как на дружеской пирушке Сократ высказывался о собственном лице. Как всегда, иронически, с нотками юмора.
В разгар пира философ внезапно заявил, что он прекраснее возлежавшего
[3]
рядом признанного красавца Критобула. Тот. конечно, крайне удивился, и между двумя мужчинами возник спор. Сократа попросили, чтобы он доказал свою точку зрения: «Знаешь ли ты, спросил Сократ, для чего нам нужны глаза? Понятно, отвечал он (Критобул. — И. С.), для того, чтобы видеть.
В таком случае мои глаза будут прекраснее твоих.
Почему же?
Потому что твои видят только прямо, а мои вкось, так как они навыкате.
Судя по твоим словам, сказал Критобул, у рака глаза лучше, чем у всех животных?
Несомненно, отвечал Сократ, потому что и по отношению к силе зрения у него от природы превосходные глаза.
Ну хорошо, сказал Критобул; а нос у кого красивее — у тебя или у меня?
Думаю, у меня, отвечал Сократ, если только боги дали нам нос для обоняния: у тебя ноздри смотрят в землю, а у меня они открыты вверх, так что воспринимают запах со всех сторон.
А приплюснутый нос, чем красивее прямого?
Тем, что он не служит преградой зрению, а дозволяет глазам сразу видеть, что хотят; а высокий нос, точно издеваясь, разделяет глаза барьером.
Что касается рта, сказал Критобул, я уступаю: если он создан, чтобы откусывать, то ты откусишь гораздо больше, чем я. А что у тебя губы толстые, не думаешь ты, что поэтому и поцелуй твой нежнее?» (Ксенофонт. Пир. 5. 5–7).
Как видим, под конец Критобул понял, что с ним шутят, и сам включился в игру. Однако у Сократа, как ни у кого другого, в каждой шутке есть доля истины. Так и тут: в основе подобных юмористических рассуждений — его взгляд, согласно которому, прекрасно то, что полезно (так называемый прагматизм в эстетике).
* * *
Сократ — основоположник афинской (аттической
[4]
) школы философии, которая была самой сильной в истории античной философской мысли
. К ней принадлежали, в частности, такие «звезды первой величины», как Платон и Аристотель. Платон, как упоминалось, слушал самого Сократа, а Аристотель, в свою очередь, — Платона.
У «босоногого мудреца» имелось множество учеников, и почти каждый из них стал известным мыслителем, внес тот или иной вклад в развитие философии. А был ли сам Сократ чьим-либо учеником? Или же он — гениальный самоучка, научившийся философствовать без учителя? Ведь до него в Афинах не было или почти не было философов — местных уроженцев.
Но здесь перед нами — очередная загадка его жизни, которую вряд ли уместно подробно рассматривать здесь, в самом начале книги. Мы обратимся к ней в свое время. А пока просто процитируем его короткую реплику, обращенную к богачу Каллию, который кичился тем, что переплатил учителям много денег, дабы научиться мудрости: «Все ты насмехаешься и нас презираешь… На насты смотришь, как на самоучек в философии» (Ксенофонт. Пир. 1.5). Из-за того, что Сократ, как обычно, иронизирует, трудно понять правильный смысл его реплики. То ли он хочет сказать, что на самом деле не самоучка, то ли, наоборот, именно этим-то и гордится.
Еще один интересный нюанс. Сократ постоянно утверждал, что он ничего не знает. Часто ему даже приписывают известный афоризм: «Я знаю, что ничего не знаю». На самом деле это ошибка: именно такого выражения у Сократа мы нигде не встречаем
. Да оно и содержало бы в себе логическое противоречие. Похоже, так выражался другой философ, современник Сократа — Демокрит («я знаю только то, что я ничего не знаю» — Демокрит, фр. В 304 Diels — Kranz). Но Сократ, с его любовью к точности определений, четкости формулировок, вряд ли сказал бы такое. На самом деле выражался он значительно мягче, например, так: «…я, коли уж не знаю, так и не думаю, что знаю» (Платон. Апология Сократа. 21 d).
Тем не менее необычен сам факт: человек, не стыдившийся признать свое незнание, постоянно был окружен когортой преданных учеников, восторженно его слушавших. И он не гнал их от себя, как впоследствии, например, прогонял учившийся у него философ Антисфен, не желавший иметь последователей (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VI. 21). Напротив, Сократ охотно общался с этими молодыми (а иногда — и не очень молодыми) людьми. Получается, считал, что ничего не знает, и при этом учил?
И чему учил? Здесь мы сталкиваемся с новой большой проблемой, тоже порождающей серьезнейшие разногласия. Она связана как раз с учением Сократа, в чем оно заключалось, каковы его основные положения. Можно сказать, что это — главный из сократовских парадоксов: все признают его одним из величайших философов, но никто не может толком изложить его философскую систему. Какой она была, да и была ли она в принципе? Порой даже по последнему вопросу высказываются сомнения. А ведь подобная неясность препятствует’ пониманию истинного места Сократа в истории мысли, разгадке секрета его колоссального влияния.
Какие только точки зрения не выдвигались при попытках описать учение Сократа! Самые разнообразные, вплоть до крайних. На одном «полюсе» — позиция, воспринимающая всю дальнейшую античную философию как «развернутый комментарий» к сократовским идеям и их развитие. На другом — мнение, согласно которому Сократ вообще не имел сколько-нибудь внятно разработанного философского учения (оно, дескать, было ему приписано его учениками и теми, кто хотел считать себя его учениками, позже) и воздействовал на своих приверженцев исключительно силой своей личности, манерой общения и т. п.
