Во-вторых, называть Сократа детерминистом (хотя бы и интеллектуальным) тоже, нам кажется, неверно. Детерминизм признает предопределенность, отрицает свободу. Но повернется ли язык назвать Сократа — этого свободомыслящего мыслителя, борца с любой традиционной косностью — врагом свободы?
Историк философии А. С. Богомолов в книге об античной диалектике дает о Сократе следующий отзыв: «Очевидно, что Сократ… критикует вовсе не общепринятые оценки и взгляды на жизнь, но, наоборот, те, которые общепринятыми не были… Сумел ли сам Сократ «просто и коротко»
[22]
ответить на вопросы о сущности справедливости, или прекрасного, или мужества?.. Сократ убежден в существовании одного-единственного верного определения общего понятия. А как его достичь? Ответ Сократа или достаточно поверхностен, как в сократических произведениях Ксенофонта, где справедливое определено как соответствующее законам, а прекрасное — как полезное, или сугубо мистичен, как у Сократа платоновского»
.
Итак, наличие парадоксов в сократовских взглядах ученый, бесспорно, признает, более того, указывает, что эти парадоксы были замечены уже Аристотелем и даже Платоном
. Имеется в виду, например. «Протагор» Платона, где Сократ вначале утверждает, что добродетели нельзя научить, а к концу диалога приходит к выводу, что все-таки можно.
«Сократ все же слишком уж уповает на знание, как будто не замечая того, что ни он сам, ни кто-либо из его собеседников не в состоянии дать достоверное определение добродетели, справедливости, прекрасного. Тем самым его моральная концепция оказывается неспособной отразить живые реалии греческого общества, порожденную им личность… И тем не менее концепция Сократа необычайно привлекает своей убежденностью в разумно-нравственном характере людей, в возможности и необходимости сочетания разумного проникновения в природу человека и природу добродетели с превращением полученного знания в убеждение и в руководство к действию»
. Впечатление, что вновь читаем Целлера, только изложенного другими словами.
«Фактически Сократ «открыл» не более как философски осмысленные и прорефлектированные традиционные представления, но в глазах афинян они представляли собой опасные и вредные фантазии, абстракции и блуждания в облаках. Иначе говоря, нравственный и гносеологический абсолютизм Сократа обернулся в глазах афинян моральным и познавательным скептицизмом. И здесь своя диалектика — противоположности сходятся»
. Интересное высказывание. Хотя, впрочем, разве был когда-нибудь строго доказан известный тезис гегелевской (не сократовской) диалектики о единстве противоположностей — тезис, которым не раз грубо злоупотребляли. Например, марксисты, которые все, по определению, являются гегельянцами, поскольку гегельянец — сам Маркс.
И, наконец, проиллюстрируем цитатами то, что писал о Сократе М. К. Мамардашвили, философ, который в советские времена замалчивался из-за своих немарксистских взглядов и стал по-настоящему широко известен только после своей кончины в 1990 гаду. В посмертно изданных лекциях по античной философии он выражается, как всегда, оригинально:
«Сократ… показал, что если правильно выбрать ограниченное число доступных человеку сознательных явлений или явлений, доступных его сознанию, и знать, как их продумать и раскрутить в мысли до конца, то мы сможем выйти к таким глубинам, к которым другие стараются выйти через наблюдения звезд. Солнца и т. п., то есть вещей очень далеких от нас»
. Речь идет о том же предельном приоритете этических интересов в сократовском философствовании.
«Сократ… никогда в конце диалогов не говорит: а в чем, собственно, дело? Что такое, собственно, мужество? Или — что такое «красиво»? Читать его диалоги с ожиданием содержательного ответа на эти вопросы — бессмысленно… Сократ говорит: особый, невидимый порядок или упорядоченность души. Иными словами, когда Сократу приходится самому отвечать на вопрос, что же такое мужество, то он отвечает следующее: это не это и не это, и вообще — никакое не состояние, а порядок души… Красота, мужество — ведь этого ничего как бы нет. Все, что бы мы ни сказали о них, вступает в противоречие с самим собой. Порядок! Особая упорядоченность души. Короче говоря, в действительности Сократ считает, что ответ все же есть, но он гласит, что нет содержательного ответа, а есть некая формальная упорядоченность души, которая доступна нам в нашей каждый раз конкретно решающей интуиции, и. тем не менее, не являющаяся никаким определенным содержанием. Вот это и есть форма — в случае мужества, в случае красоты. Потому что, высказывая что-нибудь конкретное, мы каждый раз будем впадать в противоречие»
.
Сказано достаточно сложно. Речь идет о том, что общие понятия, открытые Сократом, относятся к сфере формы, а не содержания. Здесь самое время указать на то, что в древнегреческом языке «форма» и «идея» — это один и тот же термин (эйдос). Просто так уж традиционно принято — в одних случаях (например, переводя Платона) передавать это греческое слово через русское «идея», а в других случаях (например, переводя Аристотеля) — через русское «форма». Из сказанного ясно, что сократовские общие понятия, безусловно, проторили путь учению Платона о мире идей.
* * *
Перед нами прошел ряд мнений о философии Сократа, высказанных различными исследователями XIX–XX веков. Многие из этих исследователей — фигуры первой величины в своих научных дисциплинах. Цитирование же мнений можно было продолжать и продолжать, увеличить их количество в десятки, сотни раз, но что бы это дало?
Общая картина и так уже ясна. Есть, разумеется, вопросы, в трактовке которых едины все. Например: Сократ сделал главным предметом своего размышления этические ценности. Или: он занимался общими понятиями, определениями. Но здесь никакого открытия нет. Все эти особенности сократовского учения подметил уже Аристотель почти два с половиной тысячелетия назад.
При попытке же большей конкретизации и детализации — уже начинается разнобой. Для кого-то этика Сократа не имеет никакого метафизического основания и является чисто утилитарной — для кого-то она напрямую связана с религией. Кто-то считает, что для Сократа ключевыми были понятия души, духовности, — кто-то, напротив, подчеркивает «телесность» его умозрений…
Пожалуй, то сократовское положение, которое в наибольшей степени приводило ученых в недоумение и даже замешательство, поражало, шокировало их, — это тезис о тождестве добродетели со знанием: тот, кто знает, что такое добро, уже не сможет совершать дурных поступков, никто не делает зло добровольно
. Знающий человек обязательно будет добродетельным.
Парадоксальность данного утверждения заключается прежде всего в том, что оно на первый взгляд слишком уж резко противоречит действительности. Сколько угодно случаев, когда зло совершается отнюдь не по неведению, а вполне намеренно и сознательно! Однако нам представляется, что противоречие можно устранить, если вспомнить, как Сократ понимал знание.
Он даже и о себе-то заявлял, что ничего не знает — что уж тут говорить о других людях! Они в своем поведении руководствуются не знанием, а мнением, оттого и погрязли в порочности. Знающим является только божество, а вот оно-то, в понимании Сократа, является абсолютно благим и безгрешным. Если когда-нибудь появится человек, обладающий знанием в этом смысле слова, он и сам уподобится божеству. Зная, что такое добро и зло, он всегда последует только нормам добра. Но среди нас пока таких людей нет…
