Афинские планы становились все более экспансионистскими. Город уже несколько десятилетий стоял во главе мошною морского союза. А теперь афиняне замыслили создание еще и сильного союза на суше под своим руководством. Спарта реагировала ответными недружественными шагами, и в результате между враждующими сторонами была развязана война, которую в науке обычно называют Первой, или Малой Пелопоннесской войной (460–446 годы до н. э.). Война была не слишком крупномасштабной и скорее относилась к разряду вялотекущих: периоды острых стычек чередовались с длительными мирными передышками. Ни одна сторона не могла добиться решающего перевеса: в сухопутных сражениях, как правило, одолевали спартанцы, а на море, естественно, были сильнее афиняне.
В 446 году до н. э. война завершилась мирным договором, который должен был сохранять силу в течение тридцати лет и поэтому обычно называется Тридцатилетним миром. Он закреплял равновесие сил между двумя ведущими греческими полисами и разграничивал их сферы влияния. В афинскую сферу отошел почти весь бассейн Эгейского моря. Черноморские проливы, в общем, все, что находилось к востоку от Эллады. Но зато к западу от нее простиралась зона влияния Пелопоннесского союза (объединения, лидером которого являлась Спарта). Она включала прежде всего Великую Грецию. Это не очень обычное название носили колонизованные греками побережья Южной Италии и прилегающего к ней большого острова Сицилии. В Великой Греции находился целый ряд крупных и сильных полисов, в числе которых особенно выделялись сицилийские Сиракузы.
Тридцатилетний мир стал своего рода компромиссом. Однако он не мог оказаться прочным. Ведь причины противоречий, существовавших между враждующими сторонами, так и не были ликвидированы. Осталось невыясненным, кто же сильнее — Афины или Спарта. А значит, рано или поздно должна была начаться новая, решающая схватка за лидерство в греческом мире.
После закрепления системы афино-спартанского дуализма Перикл обратился к другим методам достижения господства
Афин в греческом мире — методам более неспешным, но зато более тонким и верным. Он стремился интенсивно расширять Афинскую морскую державу, включая в нее новые города (например, те, которые лежали на побережьях Черного моря), а уже находящиеся в составе державы полисы он крепко, порой даже жестоко удерживал в ней, пресекая любые попытки отпадения союзников. Достаточно вспомнить расправу над Самосом.
А какую линию следовало проводить по отношению к главному геополитическому противнику Афин — Пелопоннесскому союзу под руководством Спарты? Этот союз, по планам Перикла, должен был быть постепенно изолирован, а его влияние уменьшено. Лучше всего это можно было сделать, незаметно для пелопоннесцев проникнув в их сферу влияния, подорвав позиции, которые они там имели. Взять Спарту «в клещи», окружить ее и с востока, и с запада — это сулило большие успехи.
И афиняне начали вести все более энергичную политику в Великой Греции (то есть в населенной греками Южной Италии и Сицилии). Этот регион изобиловал полисами разной величины и силы, постоянно враждовавшими друг с другом. Тем легче было внедряться в их среду, действуя по принципу «разделяй и властвуй». Афины заключали договоры о дружбе и союзе то с одним, то с другим из синилийских и италийских городов: с Эгестой, Регием, Леонтинами и др.
И вот уже эскадры афинских кораблей, как у себя дома, курсируют в западных водах…
В 443 году до н. э. Перикл приступил к реализации новаторского, почти невиданного до того в античной истории внешнеполитического проекта. В Южной Италии был основан город Фурии — колония панэллинского (то есть общегреческого) типа: в ее создании приняли участие выходцы из Афин, городов Пелопоннеса, ряда других греческих полисов. По просьбе Перикла в Фурии переехал и даже некоторые из его друзей — деятелей культуры, известных всей Элладе людей: «отец истории» Геродот, архитектор Гиплодам, разработавший план застройки города, философ Протагор, написавший для фурийцев законы.
Перикл надеялся, что афиняне займут лидирующее положение в новой колонии и это сделает ее форпостом влияния «города Паллады» на западном направлении. А дальше можно было делать следующие шаги, все прочнее осваиваться в Великой Греции, оттеснять Пелопоннесский союз. Однако его ожиданиям не суждено было сбыться.
Дело в том, что в 430-е годы до н. э. межгосударственные отношения в Элладе начали резко обостряться. И едва ли не главную лепту в это обострение внесла как раз активная политика афинян на западе. Она вызывала все большее недовольство Коринфа. Коринфяне, прежде безраздельно доминировавшие на западных морских путях, давно привыкли рассматривать греческие полисы Южной Италии и особенно Сицилии как своих торговых партнеров и экономических союзников. Самый крупный город региона — Сиракузы — был коринфской колонией и поддерживал со своей метрополией тесные связи. А теперь между Коринфом и Великой Грецией вставали Афины, становясь неожиданным и крайне нежелательным конкурентом.
Между афинским и коринфским полисами нарастала враждебность. А ведь Коринф, не забудем, был вторым по значению после Спарты членом Пелопоннесского союза. Вполне естественно, что коринфяне стали оказывать все большее давление на спартанцев, убеждая их пресечь «наглость» Афин. Спартанские власти вначале были не склонны излишне драматизировать ситуацию и не видели серьезных причин для разрыва Тридцатилетнего мира.
Но со временем и в самой Спарте возникло недовольство возрастанием афинского могущества. Могущество это увеличивалось и увеличивалось, и становилось ясно: еще немного — и никто уже не сможет на равных соперничать с «городом Паллады».
Тут нужно еще учитывать вещь, которая на первый взгляд кажется странной: спартанцы были великолепными, лучшими в Греции воинами, но воевали они в V веке до н. э. очень нечасто, только тогда, когда другого выбора не было. Спарта была в это время в основном озабочена сохранением существующего порядка вещей и к дальнейшей экспансии не стремилась. Она действовала осторожно, порой даже медлительно. Очень непросто было «раскачать» спартанские власти, чтобы они объявили кому-нибудь войну. И находящийся под спартанской гегемонией Пелопоннесский союз был, в общем-то, организацией оборонительной, а не наступательной, в отличие от Афинской морской державы.
Фукидид приводит речь, которую произнесли коринфские послы, убеждая спартанцев дать отпор усилению Афин. В этой речи бросается в глаза очень яркое сравнение двух ведущих полисов Эллады и их граждан. «Вероятно, вам еще никогда не приходилось задумываться, — говорят коринфяне в Спарте, — о том, что за люди афиняне, с которыми вам предстоит борьба, и до какой степени они во всем несхожи с вами. Ведь они сторонники новшеств, скоры на выдумки и умеют быстро осуществить свои планы. Вы же, напротив, держитесь за старое, не признаете перемен, и даже необходимых. Они отважны свыше сил, способны рисковать свыше меры благоразумия, не теряют надежды в опасностях. А вы всегда отстаете от ваших возможностей, не доверяете надежным доводам рассудка и, попав в трудное положение, не усматриваете выхода. Они подвижны, вы — медлительны. Они странники, вы — домоседы. Они рассчитывают в отъезде что-то приобрести, вы же опасаетесь потерять и то, что у вас есть. Победив врага, они идут далеко вперед, а в случае поражения не падают духом. Жизни своей для родного города афиняне не щадят, а свои духовные силы отдают всецело на его защиту» (Фукидид. История. 1.70.1–6).
