Финская кампания показала, что советские вооруженные силы не готовы к серьезному военному конфликту. Во всяком случае именно такой вывод сделал Адольф Гитлер:
— Состояние русской армии — катастрофическое. Ее едва ли можно использовать для боевых действий. Отсюда, видимо, и такое упорство финнов… Россия в данный момент не опасна. Она внутреннее ослаблена… В настоящее время боеспособность русских вооруженных сил незначительна…
Наблюдая за ходом боевых действий Красной армии, Гитлер пренебрежительно сказал Геббельсу:
— Хорошенького же союзника мы себе выискали.
До столкновения с Германией оставалось немногим больше года. Если бы уроки были извлечены, многое удалось бы исправить.
Но Сталин велел считать Финскую кампанию победоносной:
— Финнов победить — не бог весть какая победа. Мы победили еще их европейских учителей — немецкую оборонительную технику победили, английскую оборонительную технику победили, французскую оборонительную технику победили. Не только финнов, но и технику передовых государств Европы. Не только технику, мы победили их тактику, их стратегию. В этом основная наша победа!
А раз победили, то зачем что-то менять? Маршал бронетанковых войск Павел Семенович Рыбалко вспоминал: «В Финляндии мы опозорились на весь мир. Армией командуют неграмотные люди — командиры эскадронов, вахмистры без образования и опыта». В июне 1941-го Красной армией командовали те же командиры.
Большая игра
В сентябре 1940 года начальник 2-го отделения информационного отдела разведывательного управления Генштаба полковник Завьялов подписал справку «К положению в Швеции»:
«По полученным за последнее время сведениям, в Швеции происходят события, показывающие, что Швеция медленно, но верно «осваивается» германским империализмом и превращается в придаток германской империи.
Прежде всего необходимо отметить факт транзита немецких войск через Швецию, расцениваемую населением и кругами, близкими к руководящей шведской верхушке, как потеря свободы и независимости Швеции, от которых осталась одна фикция, так как непосредственная оккупация важнейших центров, как Мальме, Буден, Долиден, Кируна и др., может быть произведена немцами в любой момент, который они найдут подходящим.
Для этой задачи предпринимаются меры к удалению из состава шведского правительства лиц, не отвечающих по своей ориентации деланиям и стремлениям Германии…»
Военная разведка отметила, что по требованию немцев из шведского правительства вывели министра иностранных дел Рикарда Сандлера; если уберут и министра обороны Пера Эдвина Шельда, это «будет означать победу германофильствующего и нациствующего офицерства шведской армии»: «Буржуазией и особенно ее лакеями — шведской социал-демократией предприняты меры к обработке общественного мнения в том духе, что в свободной Швеции необходимо проявлять «единство национального сознания», направленного в сторону соседних «братских стран с общегерманской культурой»… Другим не менее значительным фактором в общественной жизни Швеции является обострение антисоветских настроений шведской буржуазии в связи с вхождением Прибалтийских государств в состав СССР…»
Александр Андреевич Завьялов, выпускник командного факультета Военной академии механизации и моторизации, был взят в военную разведку, служил военным атташе при полпредстве в Латвии, затем его отозвали в центральный аппарат. В октябре 1940 года 38-летний полковник скоропостижно скончался от туберкулеза. Его с почестями похоронили на Новодевичьем кладбище.
Сближение Швеции с Германией рассматривалось как «недоработка» советского полпреда в Стокгольме. От Коллонтай требовали объяснений и предложений. Позиция Швеции имела особое значение, поскольку в Москве всё-таки намеревались окончательно решить «финский вопрос».
На республиканском партийном съезде в Петрозаводске еще в апреле 1940 года говорилось, что скоро «пролетариат и трудящееся крестьянство Финляндии… поднимутся с новой сокрушающей силой и сбросят в мусорную яму всю эту продажную шайку Маннергеймов. В нужный момент мы протянем братскую руку помощи народу Финляндии в его борьбе против эксплуататоров».
На партийно-комсомольском собрании аппарата президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин сказал:
— Если бы, конечно, присоединить Финляндию, то положение еще больше улучшилось с точки зрения стратегии.
В ноябре 1940 года нарком Молотов приехал в Берлин договариваться с Гитлером.
Немцы предложили проект соглашения четырех держав — России, Германии, Италии и Японии, чтобы координировать политику и поделить сферы влияния. Идея наркому нравилась. Но он хотел всё уточнить. Вячеслав Михайлович в том числе сказал фюреру, что они со Сталиным рассчитывают, что Германия признает, что «Финляндия должна быть областью советских интересов». Гитлер не без колебаний согласился с этим.
— В той же степени, как, например, Эстония и Бессарабия, — уточнил Молотов.
К тому времени Бессарабия и Эстония уже стали частью Советского Союза. Вячеславу Михайловичу нужно было получить прямое согласие Гитлера на присоединение Финляндии.
— Я не хочу войны в Финляндии, — ответил Гитлер. — Кроме того, Финляндия является для Германии важным поставщиком.
— Это оговорка является новым моментом, — заметил Молотов. — Прежде советские интересы в Финляндии признавались без оговорок.
— Нет ничего нового, — возразил Гитлер. — Когда вы вели войну с Финляндией, мы сохраняли лояльность. Мы советовали Финляндии согласиться на ваши требования. Но как вы говорили, что война в Польше будет источником осложнений, так я теперь заявляю, что война в Финляндии будет источником осложнений. К тому же Россия уже получила от Финляндии львиную долю того, что она хотела…
Двадцать пятого ноября 1940 года, вернувшись в Москву, Молотов пригласил к себе германского посла Шуленбурга и сказал, что Советский Союз готов принять проект пакта четырех держав, но выдвигает свои условия: «Немецкие войска должны покинуть Финляндию, которая по советско-германскому соглашению 1939 года является сферой влияния СССР. Экономические интересы Германии в Финляндии (поставки леса и никеля) будут обеспечены».
Покинув Берлин, Молотов оставил там нового полпреда — Владимира Георгиевича Деканозова, которого в Наркомат иностранных дел перевели из НКВД. 19 декабря 1940 года Деканозов вручил верительные грамоты Гитлеру. Во время беседы нового полпреда с фюрером обсуждался только один внешнеполитический вопрос: Швеция и Финляндия.
«Приняв верительные грамоты и поздоровавшись со мной, Гитлер предложил сесть, — докладывал Деканозов в Москву. — Он спросил, происхожу ли я из той местности, где родился Сталин, знаком ли я со Сталиным издавна по совместной революционной работе. Я ответил, что родители мои происходят из той же местности Грузии, где родился Сталин, сам я родился в Баку, совместную революционную работу в Грузии со Сталиным не вел, сказал, что мне сорок два года, а т. Сталину около шестидесяти одного года.
