— Статистика показывает, что Россия по количеству мужеубийц занимает если не первое, то одно из первых мест во всем мире. Среди язычников, магометан наша христианская Русь стоит на первом месте по числу ужасных преступлений… Один батюшка говорил о снохачестве. Что это такое? Смотреть на женщину как на рабу, которую можно не только бить, но и отдать бог знает на что. И это называется святость брака?..
Другие священнослужители менять ничего не желали:
— Супруг вправе просить о расторжении брака в случае покушения другого супруга на убийство супруга-истца. Но что значит покушение? Повышенный голос, взмах руки, сердитый взгляд — всё это можно подвести под покушение… Не забывайте нрава нашей деревни: она, как известно, не отличается утонченностью. Там бывают и такие случаи. Молодая девушка вышла замуж. Проходит несколько времени, и она жалуется, что муж ее не любит, так как ни разу не поучил, то есть ни разу не побил. И вот представьте: вдруг явится адвокат и надоумит — подай в суд, проси развода за причиненные истязания…
Поместный собор отверг предложение считать поводом к разводу жестокое обращение с супругом. Предупредил, что «брак, освященный Церковью, не может быть расторгнут гражданской властью». Православные христиане, которых разведет судья и которые вступят в новый гражданский брак, будут «повинны в многоженстве и прелюбодеянии»… Но законодательство Александры Коллонтай больше отвечало потребностям общества.
В своем наркомате Коллонтай создала отдел охраны материнства и младенчества, обещая полноценную медицинскую помощь всем будущим матерям за государственный счет. Благодаря Александре Михайловне аборты перестали считаться преступлением.
Сохранился «Отчет по столу прессы Комиссариата государственного призрения за второе полугодие 1917 года». Это вырезки из газет о деятельности ведомства Коллонтай. Среди них напечатанное в прессе распоряжение наркома Петроградской земской управе: «Настоящим предписывается выдавать суточные деньги уволенным в первобытное состояние увечным, раненым и больным, а также выздоравливающим солдатам…»
Декретом Совнаркома был образован Всероссийский союз увечных воинов — для помощи инвалидам войны и их семьям. При Наркомате государственного призрения появился Временный центральный исполнительный комитет увечных воинов. 19 ноября 1917 года Коллонтай подписала приказ о ликвидации «всех прочих обществ, комитетов и тому подобных учреждений, образованных с целью оказания помощи увечным воинам и их семьям» и о передаче их денежных средств и инвентаря ее наркомату. Решение носило политический характер. Петроградский комитет помощи военно-увечным советскую власть не признал…
Коллонтай просила 13 декабря 1917 года решить на заседании Совнаркома вопрос об уплате пенсий увечным воинам. Ей удалось выступить с этим предложением на следующем заседании, 15 декабря. Члены правительства согласились установить надбавку к пенсиям инвалидов войны.
Несколько недель Коллонтай выпрашивала 70 миллионов рублей на нужды увечных. 16 января 1918 года Совнарком — в ее отсутствие — отложил решение, пока не даст заключение Комиссариат финансов, а пока что выделил всего три миллиона авансом. Заодно Наркомату государственного призрения поставили на вид, что до сих пор не представлена смета расходов на 1918 год.
«Не было ни дня, ни ночи, — вспоминала потом Александра Михайловна. — Фронт, война, наступление и мои увечные воины, требующие новых протезов. Постановление Совнаркома о социальном обеспечении и матросы, вереницами приводящие ко мне своих жен и подруг, чтобы я «без проволочки» размещала их по еще не существующим, еще только намеченным домам для матерей.
Организуем Совдепы, и к нам являются прокаженные из Живых Ключей, желающие самоуправляться. Клубок задач и недоделанных намеченных новых начинаний. Закрою глаза — всё лица, лица, лица. Просители — люди «с идеями», люди с проектами, люди с претензиями, люди с благими намерениями…»
У Коллонтай возникла идея передать монастыри в ведение ее наркомата — для использования в качестве приютов для инвалидов и престарелых. 30 ноября 1917 года этот вопрос внесли в повестку для Совнаркома, но обсуждение отложили. Откладывали еще четыре раза! И занялись им только 29 декабря.
Третьего января 1918 года нарком Коллонтай обратилась в правительство: «Народный комиссариат государственного призрения, сильно нуждаясь в подходящих помещениях как для престарелых, так равно и для прочих призреваемых, находит необходимым реквизицию Александро-Невской лавры: как помещений, так инвентаря и капиталов».
Четвертого января Совнарком постановил реквизировать помещения лавры. Эта весть вызвала негодование верующих, которые заявили, что в воскресенье 21 января проведут демонстрацию протеста. 19 января на заседании Совнаркома обсуждался вопрос о «бестактности», допущенной подчиненными Коллонтай. Ее самой на заседании не было. Демонстрацию разрешили, обеспечение порядка возложили на управляющего делами Совнаркома Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича. А Наркомату государственного призрения поручили объяснить населению, что Александро-Невская лавра передается Союзу увечных воинов.
Зинаида Гиппиус записала в дневнике: «Закончили свой третий съезд с пышностью. Утвердили себя не временным, а вечным правительством. Упразднили всякие Учредительные собрания навсегда. Ликуют. Объявили, что в Берлине революция… Размахнулись в ликовании, и Коллонтайка послала захватить Александро-Невскую лавру. Пошла склока, в одного священника пальнули, умер. Толпа баб и всяких православных потекла туда. Бонч завертелся как-нибудь уладить посередке — «преждевременно!» А патриарх новый предал анафеме всех «извергов-большевиков» и отлучил их от церкви (что им!)».
Отряд красногвардейцев и матросов прибыл в Александро-Невскую лавру, чтобы забрать имущество и передать часть монастырских зданий инвалидам войны. Люди с оружием столкнулись с богомольцами, произошло трагическое событие — был убит священник отец Петр Скипетров. Владимир Бонч-Бруевич пытался погасить страсти.
Но Александра Коллонтай не отказалась от казавшейся ей разумной мысли использовать монастыри в нуждах государства. 30 октября 1918 года в «Вечерних известиях» появилась ее статья «Старость — не проклятье, а заслуженный отдых»:
«В коммунистическом государстве не может и не должно быть места для бесприютной заброшенности и одинокой старости. И Советская Республика декретом о социальном обеспечении от 1 ноября 1917 года признала, что государство берет на себя обеспечение работниц и рабочих, достигших возраста, когда трудоспособность падает, уменьшается…
Еще одна забота коммунистического государства — это организация общежитий для пожилых, отработавших свою долю, рабочих и работниц. Разумеется, эти общежития не должны быть похожи на капиталистические богадельни-казармы, куда раньше посылали стариков и старух «помирать»… Старости близка природа с ее успокаивающей душу мудростью и величавой тишиной. Всего лучше организовывать такие общежития за городом, обеспечивая в них стареющим рабочим и работницам посильный труд…
Но где взять сейчас такие дома, здания, приспособления для намеченной цели? Дома, здания эти есть — это монастыри. Почему мы всё еще опасливо ходим вокруг этих «черных гнезд»? Почему не как исключение, а повсеместно не используем эти великолепно оборудованные сооружения под санатории, под «Дома отдыха», под «Дворцы материнства»?..»
