В 1866 году — после первых покушений на императора Александра II — при канцелярии петербургского градоначальника появилось отделение по охранению порядка и спокойствия в столице. 1 ноября 1880 года при канцелярии московского обер-полицмейстера образовали секретно-разыскное отделение. В начале XX века такие отделения появились во многих крупных городах. Инициатором их был Сергей Васильевич Зубатов, руководитель московского охранного отделения (полное название — Отделение по охране общественной безопасности и порядка).
Охранное отделение состояло из агентурной части, следственной части, службы наружного наблюдения и канцелярии. При канцелярии заводили архив и алфавитную картотеку, в которую заносились все, кто проходил по делам охранного отделения.
Когда вспыхнула первая русская революция, власть пошла на уступки.
«После манифеста 17 октября 1905 года наше жандармское управление прекратило всякую деятельность, — вспоминал чиновник политической полиции Александр Павлович Мартынов. — Находившиеся в производстве дознания оказались за амнистией ненужными, новых не возникало, хаос был всеобщий. Нашлись офицеры в нашем управлении, которые попросту уничтожили свои дознания. Мы собирались, обсуждали слухи и… ничего не делали!
В начале декабря во главе Министерства внутренних дел стал Петр Николаевич Дурново, маленький сухонький старичок с ясным умом, сильной волей и решимостью вернуть растерявшуюся власть на местах. Сонное царство ожило. Всё заработало, машина пошла в ход. Начались аресты, запрятали вожаков, и всё стало, хотя и понемногу, приходить в норму».
Полиция была занята в основном боевым подпольем, а не ситуацией в обществе. Охранка искала эсеров и анархистов, боевиков с бомбами и револьверами, но не они представляли главную опасность для самодержавия. И лишь группа из нескольких офицеров изучала большевиков, меньшевиков, народных социалистов и рабочее движение. Но Коллонтай взяли на карандаш.
Как она сама писала, «предстоял процесс из-за старой брошюрки и в перспективе — два-три года крепости». Сидеть за решеткой она не хотела, предпочла уйти на нелегальное положение. С середины ноября 1908 года и до отъезда из страны Коллонтай скрывалась в квартире своей ближайшей подруги Щепкиной-Куперник в доме 6 по Виленскому переулку, пока ей делали паспорт.
Татьяна Львовна Щепкина-Куперник — известный переводчик, поэт и прозаик. Они с Коллонтай дружили 45 лет! В Центральном государственном архиве литературы хранится 777 писем, которые Коллонтай ей адресовала. А также 599 писем, отправленных лучшей подруге — журналистке и экономисту Зое Леонидовне Шадурской, и еще 183 письма, адресованные сестре Шадурской — актрисе Вере Леонидовне Юреневой.
У Александры Михайловны был очевидный эпистолярный дар. Она обожала писать письма. К счастью для исследователей, сохранились многие сотни ее посланий. Эпистолярное наследие Коллонтай ценно прежде всего тем, что она была со своими корреспондентами откровенной.
На Всероссийский женский съезд Александра Коллонтай не попала. Вместо нее подготовленную речь прочитала Варвара Ивановна Волкова, работница с Нарвской Заставы. Коллонтай писала ей: «Вы молоды, сильны и лучше вооружены знаниями, чем многие из нашего кружка, вот почему на Вас я полагаю особенные надежды… Конечно, ребенок, служба, всё это берет время… Но не уходите от дела…»
Съезд принял резолюции о необходимости введения законодательства об охране труда женщин и детей, высказался в защиту крестьянок, но отказался одобрить резолюцию с требованием предоставить женщинам всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право.
Александра Коллонтай, опасаясь обвинительного приговора и тюрьмы, покинула Россию в ночь с 13 на 14 декабря 1908 года.
Любимые мужчины
Пограничный контроль существовал и в Российской империи. На границе жандармы просили предъявить паспорт, выдававшийся для заграничных путешествий.
«Фамилии владельцев проверялись по алфавитной регистрации, куда были занесены все лица, разыскиваемые и отмеченные в циркулярах Департамента полиции, — рассказывал генерал Павел Павлович Заварзин, много лет прослуживший в корпусе жандармов. — Когда такие оказывались, они брались тотчас же в незаметное наблюдение филеров. Некоторые же арестовывались…»
Однако улизнуть от жандармов не составляло труда. Хотя бы и с чужими бумагами. «В паспортном деле у нас был большой пробел, — свидетельствовал Заварзин, — на паспорте не требовалась фотография его владельца, что, конечно, весьма облегчало пользование чужими документами».
Александра Коллонтай выбрала Германию, страну, в которой, несмотря на кайзеровский режим, существовало сильное рабочее движение. Поселилась в Грюнвальде, пригороде Берлина, вступила в немецкую социал-демократическую партию, активно участвовала в собраниях столичной парторганизации.
«Сегодня первый вечер моей новой, скитальческой жизни, — писала она из-за границы Щепкиной-Куперник. — Мне хочется именно сегодня написать Вам, моя хорошая, нежная Татьяна Львовна, хоть несколько слов. Вы внесли столько тепла, столько милого внимания в эти последние недели моей кочевой жизни в Петербурге, что как-то невольно ощущаю сегодня, в чужом Берлине, как хорошо мне было в милом уютном Вашем гнездышке на Виленском…»
Коллонтай участвовала в международных конференциях, посвященных женскому движению. Перезнакомилась со всеми известными социал-демократами Европы. Политические симпатии иногда совпадали с личными. Среди ее любовников называют виднейших революционеров того времени. Александра Михайловна посвятила себя движению за равноправие женщин.
Историки пишут о своего рода сексуальной революции, которая происходила в России с конца XIX века. На протяжении веков женщина в обмен на замужество (потому что оно давало ей необходимый в сословном обществе статус) предлагала мужу абсолютную верность и покорность; жена — прежде всего мать и хозяйка. При этом она обязана была хранить супружескую верность. На мужа это правило не распространялось.
Сергей Иванович Франгулов, депутат Четвертой Государственной думы, описывал нравы того времени: «Положение женщины в богатой семье зависело прежде всего от ее характера, но в общем, конечно, женщина была занята семьей, то есть была хозяйкой большого дома, была занята детьми… Большинство знало, что их мужья, разъезжая по разным городам и ярмаркам, пользовались ласками артисток, певичек, посещали кафешантаны и дома терпимости, а также имели связи от случая к случаю, а то и постоянную содержанку.
Тетка моей жены рассказывала сама, что когда она с мужем поехала в Нижний Новгород на ярмарку, ее муж хорошо заработал на ярмарке и, уезжая обратно в Астрахань на пароходе, на радостях к обеду заказал бутылку шампанского. Так она встала из-за стола и заявила мужу:
— Я тебе не шансонетка, чтобы ты меня шампанским при людях поил.
И она ушла в каюту, отказавшись от обеда. Вот как высоко она себя ценила, не желая в чем-либо походить на женщин, которых ее муж поил шампанским.
Большинство богатых купцов в возрасте содержали на стороне какую-нибудь бедную девушку или вдову. Они покупали или строили им домишко где-нибудь на окраине города и, обеспечив их всем, приезжали к этим содержанкам, когда им заблагорассудится, требуя от них верность, купленную за деньги».
