«Прежняя женщина не умела ценить личной самостоятельности. Да и что могла она с ней начать? Что может быть более жалкого, беспомощного, чем брошенная жена или любовница, если это женщина прежнего типа? С уходом или смертью мужчины женщина теряла не только материальное обеспечение, но и рушилась ее единственная моральная опора… Современная, новая женщина не только не боится самостоятельности, но и научается ею дорожить по мере того, как интересы ее все шире и шире выходят за пределы семьи, дома, любви».
Коллонтай отстаивала право женщины получать наслаждение, как это всегда позволяли себе мужчины: «В то время как женщины прошлого, воспитанные в почитании непорочности мадонны, всячески блюли свою чистоту и скрывали, прятали свои эмоции… характерной чертой новой женщины является утверждение себя не только как личности, но и как представительницы пола. Бунт женщины против однобокости сексуальной морали — одна из наиболее ярких черт современной героини».
Александра Михайловна призывала женщину избавиться от пассивности, неуверенности в себе, внутренней слабости. Не страдать от мужской измены, не считать уход мужчины жизненной катастрофой, концом жизни: «Пора научить женщину брать любовь не как основу жизни, а лишь как ступень, как способ выявить свое истинное «я». Пусть и она, подобно мужчине, научится выходить из любовного конфликта не с помятыми крыльями, а с закаленной душой».
Коллонтай не принимала принцип нерасторжимости брака, потому что видела в этом форму «безраздельного владения». Такой брак не охраняет счастье, ограничивает свободу личности, мешает любви.
Это, надо заметить, ее давнишняя идея. Еще в написанной в 1913 году статье «Новая женщина» она восклицала: «Как трудно современной женщине сбрасывать с себя эту воспитанную веками, сотнями веков способность в женщине ассимилироваться с человеком, которого судьба выбрала ей во властелины, как трудно ей убедиться, что и для женщины грехом должно считаться отречение от самой себя, даже в угоду любимому, даже в силу любви…»
Но много лет спустя она с сожалением признала, что и сама не в силах соответствовать собственному идеалу: «Как далека я еще от типа настоящей новой женщины, которая к своим женским переживаниям относится с легкостью и даже, можно сказать, с завидной небрежностью… Я же до сих пор принадлежу к поколению женщин, выросших в переходный период истории. Любовь со всеми своими разочарованиями, трагедиями и ожиданием неземного счастья так долго играла в моей жизни большую роль. Слишком большую роль!»
В 1921 году Коллонтай читала лекции в Университете им. Я. М. Свердлова — «О коммунистической морали в области брачных отношений».
Настоящая любовь, связывающая мужчину и женщину, — это идеал, редкий дар судьбы. Как же быть остальным? Что остается на их долю? Брак без чувств? Платная любовь? Нет, что бы ей ни приписывали, «свободную» любовь, легкую смену партнеров Коллонтай тоже отвергала.
Она предлагала свой вариант: «эротическая дружба», «любовь-игра». Если отношения разовьются, партнеры вступят в брак. Если ничего не выйдет, разойдутся: «Общество должно научиться признавать все формы брачного общения, какие бы непривычные контуры они ни имели».
Александра Коллонтай раньше других увидела, как важно самой женщине отказаться от традиционной роли — приспосабливаться к интересам и потребностям мужчины, думать лишь о том, как удовлетворять его желания, — и осознать свою самостоятельность, самоценность (см. работу профессора Татьяны Осипович «Коммунизм, феминизм, освобождение женщин и Александра Коллонтай»).
Коллонтай была даже сторонницей военной службы для женщин, считая ее признаком равенства: «С призывом женщины в войска окончательно закрепляется представление о ней как о равноправном и равноценном члене государства». Но Александра Михайловна слишком опередила время.
Мужчина должен отказаться от своего эгоизма и увидеть в женщине личность. Вот что Коллонтай называла самым важным: «Женщины всегда учились этому, а мужчинам не было нужды; и покуда они не разовьют в себе способности к коллективной жизни, требующей этих качеств, не может быть хорошего социалистического брака».
Да и сама женщина должна измениться, считала она, осознать свои права и возможности. И не стоит ожидать, что всё необходимое сделает мужчина. Мужских ответов на женские проблемы было недостаточно. Счастливые и полноценные отношения сложатся только при условии взаимного уважения и доверия между женщиной и мужчиной.
Она продолжала думать об этом, отправившись за границу. 22 марта 1932 года писала из Стокгольма своей подруге актрисе Юреневой: «Хотелось бы, чтобы удался Женский день. Хотя он уже всё менее и менее нужен. Проблемы, которые сейчас больно еще ударяют по женщине, — общего характера. И одна из проблем: перевоспитание мужской психологии. Ой, как это необходимо! Как мало в них товарищества и дружеской созвучности и как много «самодовления». У них глаза не открыты, чтобы воспринимать и все оттенки нового бытия, и нас, новых женщин. Отсюда — ой, ой, сколько боли…»
Прощание с Коминтерном
Александра Коллонтай призывала выдвигать больше женщин на руководящую работу, разумеется, женщин пролетарского происхождения:
— Среди так называемых «советских барышень», которые сидят в различных комиссариатах, имеется очень много мелкобуржуазного, чуждого нам элемента. Нам надо других работников — идейных! Откуда мы их возьмем? Из работниц, из крестьянок, из пролетарок. Часто бывает, что мы ставим во главе какого-нибудь учреждения специалистку — возьмем детские колонии, ясли. Она знает свое дело, но дух у нее чужой. У нее не хватает здорового классового инстинкта… Мы возьмем эту специалистку как руководительницу по определенной отрасли, но во главе учреждения должна быть работница. Классовый инстинкт поможет ей правильно наметить путь работы…
Такой подход приводил к тому, что должности занимали непрофессионалы, хуже того — неспособные к работе люди.
Классовый инстинкт не помогал хорошо работать. Нелюбимый Александрой Михайловной Троцкий это понимал. Лев Давидович внушал соратникам по партии: не может быть какой-то особой пролетарской науки. Ехидно замечал: «Тот, кто думает, что с помощью марксизма можно наладить производство на свечном заводе, слабо разбирается и в марксизме, и в изготовлении свечей».
Появилась когорта женщин — профессиональных партийных работников, но они не радовали сердце Александры Михайловны. Вместо современных женщин-энтузиасток — скучные партсекретари, еще большие догматики, чем мужчины.
Идеи Коллонтай, связанные с сексуальной свободой, с равенством мужчины и женщины в интимных отношениях, явно опередили свое время. Ее воззрения казались невероятно радикальными. Партийные секретари, воспитанные в ханжеском духе, были в шоке.
«Всю свою жизнь, — отмечает Ирина Игоревна Юкина, заведующая кафедрой гендерных исследований Невского института языка и культуры, — она проработала в мужской среде — в среде политических эмигрантов, партийных функционеров, пытаясь играть при этом главные роли. Партия большевиков была весьма консервативной и патриархальной именно в вопросах гендерного строительства партии. Женщин в принципе было в партии мало, и выполняли они второстепенную работу».
