Я нарисую картинки к сказкам, которые обещала придумать для меня Тильда. Принцессу и Дракона с прозрачными крыльями, которые видит только он сам, и смешного Короля, который не хочет носить корону, потому что это сейчас немодно. И сказочный Лес, и море с Золотой Рыбкой, исполняющей не три, а все-все желания! И Русалку с хвостом и стройными ножками одновременно — потому что русалкам тоже очень хочется выйти на луг с цветами и побегать…
Я нарисую дворец-буфет, в котором живут Король Графин и Принцесса Фужер с тонкой талией и пышными кружевными юбками, — они выглядывают из окон на самом верху. А внизу будут толстая Кухарка Супница и целый взвод солдат-вилок — их я выстрою вокруг, для охраны.
И корабль-буфет я тоже нарисую. Потом, после моря. Когда увижу, какое оно. Тогда я произведу чванливый кофейник с носиком в капитаны, и русалки с ножками будут плыть и махать кораблю руками… а Принцесса Фужер, которая так и останется принцессой, будет махать им в ответ. Я не хочу хоть что-то менять в Принцессе Фужер, она сразу стала такой, в которой нельзя ничего изменить. В отличие от меня, которая пока не подходит ни к чему тут, потому что… потому что!..
Я вдруг понимаю ПОЧЕМУ.
— Я не хочу, чтобы меня звали Мирабеллой! — говорю я громко, оттого что мой голос вернулся. — Можно… можно теперь я буду Лизой?
Тильда смотрит на меня немного озадаченно, но, кажется, она понимает.
— Можно, — говорит она. — ТЕПЕРЬ все можно!
Мир номер один. Реальность. Настоящее
— Открой… — прошептал голос в телефоне. — Открой дверь… я сейчас приду!
Я не сразу отделил сон от яви и сначала брякнул было трубку на место и закрыл глаза, потому что спать хотелось смертельно, как всегда на рассвете. Я неисправимая сова. И поэтому являться на занятия в десять утра для меня уже подвиг. А тут еще и шести нет, и темно, и какой-то неясный шум… Да это дождь! Значит, лето кончилось. Бабье лето, лето бесконечных Золушек-один-два-три-девять, которых я толком за этот прошедший месяц и не запомнил… А зачем? Он все равно на одно… нет, не на лицо… вместо лиц у них какие-то маски… Для кого? Для Принцев? Золушки всегда в масках, потому что на самом деле это замарашки, которые превращаются… превращаются… да ни во что они не превращаются, сколько ни переодевай! Но маску рано или поздно придется снимать, как и все остальное! Вот тогда и становится ясно, кто же под ней! Маски Венеции… карнавал в Жирный вторник… Когда я был моложе и, наверное, еще считался принцем, несколько лет подряд ездил в город на каналах в феврале, завороженный фантасмагорическим зрелищем. Нет, я не надевал маску, даже самую простенькую — хотел остаться собой?… Не знаю… наверное. Просто ходил и наблюдал. Наслаждался. Впитывал. Подзаряжал батарейки, как любила говорить та, номер два, с которой я так недолго продержался, гораздо меньше, чем она рассчитывала. Нет, наверное, рассчитывала-таки не она, а я… С женщинами обязательно нужно рассчитывать! Только делать это надо правильно… Правила… они не для всех! То есть для всех, но некоторые как-то их обходят. Те, которые в масках… Дуракам закон не писан! Хорошо быть дураком и вне законов… любых… всех! Чтобы уходить без всяких объяснений. Смываться. Сдергивать. Быть таковым. Таковым, каковым… каковым есть! Потому что я был такой — и никакой другой! И я от нее сбежал, не оправдал, оказался Не-Принцем… Принц Жирный Вторник… нет, не то! Доктор Чума… о нет, опять не то, Кира не такая! Арлекин и Бригелла, две противоположности, что притягиваются… Коломбина! Вот кто Кира… Но у нее всегда закрыты глаза, словно она их прячет, даже когда смотрит прямо на тебя. Словно закрыты еще одним, защитным слоем… зеркалом… Словно она отгораживается… от меня?… Зачем ей прятаться от меня?! А Серый Волк — нет, в Венеции нет такого персонажа! Женщина по имени Серый Волк… СВ… да это та же Бригелла, я знаю! Хоть он и мужик — это все равно она, Светочка! Лючия… твою мать!.. Да что ж я опять уснул! Ведь кто-то звонил только что?… Точно, звонил! Она… моя Коломбина! Да проснись же ты, Стасов! Она тебе позвонила и попросила открыть дверь! Зачем? Чтобы явиться ни свет ни заря и застать тебя, небритого, непрезентабельного… Для чего? Но тебе велено открыть — значит, открывай!
Я, пошатываясь, наконец сполз с кровати, отпер замок и быстро свернул постель, чтобы преодолеть искушение завалиться в нее снова. И даже, не приходя в сознание, успел почистить зубы. Как она вошла, я не услышал.
— Лева, я, кажется, схожу с ума! — сказала Кира прямо с порога. Наверное, я слишком долго молчал, потому что она села на кровать и попросила:
— Принеси мне кофе… — и тут же чуть не закричала: — Нет! Не ходи… Не нужно туда ходить, чтобы тебя видели… что ты не спишь… что я не сплю… что мы вместе!
— Да что случилось? — чуть ли не сердито сказал я. — Возьми себя в руки! Ты же хирург, в конце концов! Доктор… — Я чуть было не брякнул «Чума», потому что сцепленные с последним приступом сна маски еще клубились в моем сознании, и блестела где-то неподалеку холодная февральская вода каналов, совсем как та, другая вода — внизу, сейчас еще не видимая из окна, заливаемого потоками дождя.
— Да, я хирург! — согласилась она. — Но не сыщик! Совсем не сыщик! И черт меня дернул пойти и посмотреть… любопытство сгубило кошку! ТЕБЕ, наверное, ЭТО было бы нужно… но не мне! Не мне! И особенно после того, как со мной произошло… все, что произошло!
Думаю, у нее, кроме тех скелетов в шкафу, что есть у каждого, тоже были свои Бригеллы и Арлекины, наверняка имелись и назойливые Панталоне… из местных Жирных Принцев, наверняка! Но она непонятно зачем и почему выбрала меня, недоумевающего, не совсем проснувшегося, который не в силах понять, что такое ЭТО нужно МНЕ, а не ей?! Сплошные загадки, ребусы! Псевдонимы! И начал, заварил это каким-то образом я сам… сам! Поэтому и разгребать мне! Хотя я не хочу, не желаю! Объясните же мне наконец хоть что-то!
Мысли и даже разгадки буквально роятся вокруг в воздухе, но я пока не могу ухватить за хвост ни единой — даже того, на что она так настойчиво намекает, и поэтому спрашиваю раздраженнее, чем хотелось бы:
— Кира, ради бога! Скажешь ты мне наконец, что случилось?!
— Ты помнишь, я тебе говорила, девушка, которая руку сломала… у нее еще были следы на шее?
— Да, — подтвердил я, — помню! И… ты успокойся все-таки… — Я сел рядом и обнял ее за плечи. Она была вся мокрая.
— Я… мне почему-то вдруг стало так любопытно… понимаешь, просто стало НУЖНО знать, кто это так с ней и почему, хотя сюда они приезжают только за одним… и все это знают… или догадываются… но раньше такого не было! По крайней мере, на моей памяти. А я тут… да, уже четвертый год!
— А зачем они сюда приезжают? — тупо спросил я, хотя уже понял, уже сложил два и два… И пусть раньше у меня все время получалось пять или даже шесть, сейчас вышла четверка. Твердая, как стул на металлических ножках, стоящий посреди комнаты. Я сложил «опять бл…дей навезли», «я бы вдул» и Золушек всех мастей, с первого по девятый номер. Аналитиков, блин, с сиськами на все вкусы! По одной на каждый столик…
