— Ну, возможно, вы и правы. Не нужно этого, оно и вправду лишнее. Но как врача я была просто ОБЯЗАНА вас вызвать, не так ли?
Уже в дверях Кира бросает какой-то непонятный, умоляющий… ГОВОРЯЩИЙ о чем-то взгляд… И у меня вдруг возникает четкое ощущение, что все происходящее сейчас, в отличие от того, что здесь было до внезапного явления Светланы, — все это НЕНАСТОЯЩЕЕ!
Настоящее и ненастоящее… Настоящее ненастоящее! О чем говорила Кира, когда ворвалась ко мне вся мокрая?! Она же о чем-то хотела мне рассказать! Уж не о том ли, что случилось еще до того, как умершего нашла горничная? И КТО умер? И почему она была вся мокрая? И отчего Светочка еще и сейчас косится на ее не совсем еще просохшие брюки, понизу очень явно заляпанные грязью? Да, любопытство сгубило кошку… и теперь принялось за меня!
Кира все медлит, все не хочет уходить… но Серый Волк держит ее зубами, которые даже не железные… это капкан… стальные, титановые, космические технологии, неразжимаемый сплав! «Она знает, что сделает все, что от нее сейчас потребуют, — с тоской думаю я. — Если будет нужно — подпишет, а если надо будет промолчать — промолчит… Потому что ДОЛЖНА. Обязана. Мы все кому-то за что-то должны… всегда. А долги — они со временем только растут…»
— Занятия состоятся как всегда, Лев Вадимович! — светским голосом говорит-утверждает величественная в своей непоколебимости хозяйка всего: пансионата, полей для гольфа, поливаемых безжалостным дождем, лунок, куда катятся послушные, направляемые твердой рукой мячики, форели, с сознанием исполненного долга заглатывающей крючки… Лошадей, послушно берущих на себя вину в ломании руки… Женщин, подписывающих и заполняющих фиктивные карточки болезни, когда это необходимо… и меня, которым тоже можно управлять… в отведенное договором время. Да не волнуйтесь, буду я в библиотеке, как положено, ровно в десять! Войду, улыбнусь тем, кто остался: восьмерым Золушкам и Золотой Рыбке… и два часа буду нести очередную чушь, она же разумное, доброе, вечное, потому что так велела хозяйка СИТУАЦИИ.
Которая поймала, застукала, ВЫЧИСЛИЛА нас… Легко взяла след, пахнущий преступными розами и осенней листвой, кофе, и долгими разговорами, и мимолетными касаниями, и весьма определенными взглядами…
Она на лету схватила, поймала НАСТОЯЩЕЕ в призрачном, в только-только начинающемся, которое я сам долго считал иллюзорным, эфемерным, неважным… а она с ходу все поняла! И теперь ТОЧНО знает, как и куда повернуть, что сделать, что написать, кому дать и куда надавить, чтобы это, которое еще вчера было живым человеком, а сегодня утром уже стало помехой всему: бизнесу, делам, настроению, — чтобы ЭТО тихонько убрали… увезли… и бал может продолжаться! Несмотря на дождь и тот столик, за который сегодня никто не сядет, ни один из оставшихся не уедет. Она сможет их занять. У нее есть сценарии на все случаи, даже на тот, что произошел этой ночью. Наверняка есть. Она же мастер разруливать непредвиденное и держать все под контролем… Да, все, кроме погоды… и восемь Золушек с Золотой Рыбкой в придачу ей в помощь!
Это ОНА была здесь настоящим сказочником, никак не я! Только не я — со своими жалкими листочками, на которых жили бумажные герои. У нее-то все герои были более чем настоящими! Даже если один из них внезапно скончался… ничего, заменим!
Кира ушла, подчиняясь неизбежному. Она ушла, а я остался — в чужих стенах, которые я не вправе буду покинуть еще почти три недели, со своим жалким писательским скарбом — мыслями в голове и двумя стопками страниц на столе. Стопками, одна из которых была не моя… и из которой пропали две главы. Впрочем, все, что пропадает, рано или поздно находится. Вещи не исчезают — они просто… меняют хозяев? Да, именно так! На более успешных и умных! Разумеется, если это тоже успешные и умные вещи. А мое: глупое, никчемное, ничего не стоящее — оно даром тут никому не нать! Никому, кроме меня самого. И Киры. Странно, что ей все это нравится: я и мое. Я — такой, какой есть, и сказки.
Настоящее и ненастоящее.
Но иногда настоящее также становится ненастоящим — как случилось только что на моих глазах. А сказки прорастают зернами того, что происходит здесь и сейчас, но не перестают быть сказками. Просто они рассказываются немного иначе… Что ж, это всегда происходило… во все времена.
Так что твори, Стасов! Играй со словами, когда за стенкой лежит труп… это не важно. Потому что каждую секунду за какой-то стенкой в мире кто-то умирает и кто-то или что-то рождается. Человек. Идея. Сказка. Ненастоящее и настоящее. Любовь и смерть. Любовь и ненависть. Любовь и мудрость. Любовь и зло. А также в паре с Любовью многое! Очень многое! Например, глупость. Раскаяние. Сожаление. Страх.
Но первой в этом списке всегда остается Любовь.
Потому что так будет ВСЕГДА.
Мир номер три. Вымысел. Я действительно люблю, или Равные права для всех
— Папа! — Принц был воодушевлен. — Зови герольдов и прикажи бить в барабаны! И всех придворных тоже зови! Я женюсь!
— Наконец-то! — Король просиял и дернул за золоченый шнур у трона. — Сынок! Ты не представляешь, как я рад! Нет, даже не рад! Я в восторге! В упоении! Я в полном восхищении! Кто она?!
— Это не она! — объявил Принц. — Это ОН, папа! Дракон! Я женюсь на Драконе! Мы любим друг друга, папа!
— Что?!.. — Король буквально рухнул на трон, едва не промахнувшись, покачнулся, но удержался. Затем стащил с головы корону и обмахнулся ею — но это не помогло. Корона была железная, и толку от нее вообще не было. — Не надо так шутить! — вскричал Король, как только к нему вернулся дар речи.
— Но ты же сам хотел, чтобы я женился? — Принц взирал на родителя в недоумении. — Талдычил каждый день: женись, женись, все равно на ком! Но мне же не все равно! Совсем не все равно! И вот свершилось! Я его люблю!
— Уйдите!.. — прошипел Король на возникших на пороге тронной залы герольдов. — Случайно дернул! Когда надо, не дозовешься, а тут… сбежались, как на похороны!
Он захлопнул двери, потом снова раскрыл, проверяя, убрались ли стражники и не подслушивает ли кто.
— Ты и впрямь смерти моей хочешь! — возопил он. — Монархии нужны наследники, а не какие-то безродные… Драконы!
— Наследника и назначить можно! — не унимался Принц, хотя организм его родителя, в отличие от короны, был не железный. — И вообще, я не настаиваю даже, чтобы корона перешла ко мне! Или сам женись… и еще кого-нибудь роди, в конце концов!
— Я?!.. Жениться?!.. — Король даже поперхнулся. — Мне… мне уже поздно жениться, сынок! Но… Дракон! О горе мне! — снова возопил он. — Единственный сын… наследник! Что же теперь будет, а?!
Очевидно, Принц пока не осознал всю глубину родительского потрясения, потому как продолжал обрушивать на отца, что тот уже не в силах был вытерпеть:
— Выбирай кого хочешь в наследники, я не возражаю! И потом, зачем тебе понадобилось, чтобы у меня были дети? Тебе со мной, что ли, одним горя мало?
Горя, очевидно, действительно уже хватило: Король внезапно захрипел и стал заваливаться на бок.
