Я делала вид, что не замечаю улыбки старшей официантки и бармена. Почему они улыбались? В конце концов, это ведь не свидание.
– Я решил провести тебя по Монмартру и его окрестностям. Идти придется довольно много, и я хочу сначала проверить, выдержишь ли ты.
– У меня уже ничего не болит, – сообщила я. – Мой лечащий врач позвонила мне и сказала, что мне уже разрешены физические нагрузки, так что давай.
– Вот и хорошо, – сказал он. – Обещаю, что ты не будешь разочарована.
На Викторе были джинсы, кеды «Конверс» и приталенная льняная рубашка цвета летнего неба. В уличной одежде он выглядел по-другому, лучше. Он подстриг свою бородку, и на его сильной челюсти осталась только мягкая тень от щетины.
– Я… – сказали мы с ним одновременно, замолчали и рассмеялись. Я почему-то чуточку нервничала, да и он, кажется, тоже.
– Иди впереди, – сказал он.
– Я не хотела это говорить, но я рада, что проведу этот день с тобой, – улыбнулась я.
– Я тоже рад, – отозвался он. Мы завернули за угол, и он стал рассказывать про свои родные места в Париже. Показал парк, где он сделал свои первые шаги, квартиру, куда родители привезли его, новорожденного младенца, скамью, на которой он в первый раз поцеловал девочку (ее звали Адель, и у нее были брекеты на зубах). Он показал свой любимый бар и лучшую пекарню (куда мы зашли и купили две pains aux raisins – булочки с изюмом). Я слушала, смеялась и вбирала все это в себя. Париж Виктора был живым и колоритным. У каждого угла была своя история. С каждым кафе были связаны воспоминания.
– Ты так любишь этот город, – сказала я, когда мы спускались по такой узкой улочке, что проезжавшее авто чуть не царапало боковым зеркалом каменную стену. – Тогда почему ты решил уехать в Штаты и жил там столько лет?
– Это долгая история. – Он вздохнул.
– Мне бы хотелось ее услышать.
– Ну, прежде всего я хотел учиться в нормальной кулинарной школе, не такой, как здешние школы классической французской кухни. Они скучные, в них не осталось ничего живого. Мне очень нравилась кухня Северной Калифорнии, особенно в Напе и Сономе. Там все решают свежие ингредиенты, стиль и личность повара. Блюда под вино. – Он засмеялся. – Во всяком случае, так мне казалось. Я хотел делать именно такие блюда. Я поехал в Америку и учился там четыре года, потом работал в кухнях Калифорнии, Нью-Йорка и вернулся сюда, когда заболела моя мать.
– О, я сочувствую тебе.
Он кивнул.
– Рак груди. Но она поправилась.
Я прижала ладонь к груди.
– После этого я долго метался. И в конце концов снова улетел в Калифорнию.
– И кто же заставил тебя вернуться в Америку на этот раз?
– Необыкновенная женщина, – ответил он, и его глаза блеснули. Я поняла, что он был когда-то очарован ею, а может, очарован и до сих пор.
– Как вы встретились? – Почему-то мне хотелось все знать про ту особу, которая пленила сердце Виктора.
– Вообще-то, совершенно случайно, – ответил он и мечтательно посмотрел куда-то вдаль. – Она только что окончила колледж и приехала в Париж летом вместе с подружками. Она подошла ко мне и спросила дорогу на Монмартр. – Он улыбнулся. – И с того момента я стал… – Он замолчал, подыскивая слова. – Как это говорят американцы? О да, я стал игрушкой в ее руках.
– И вы долго были вместе?
– Да, несколько лет. – Его лицо посветлело от воспоминаний. – Я никогда не встречал такую, как она. Как только она входила в комнату, все озарялось светом. А ее смех… – он помолчал и засмеялся, – был просто волшебным.
Я ощутила острый укол ревности, и мне это не понравилось. Конечно, утраченная любовь Виктора наверняка высокая и красивая, с густыми темными волосами и нормальной памятью. Вероятно, она носит шикарные наряды, и у нее важная работа, например, она редактор журнала в Нью-Йорке или нейрохирург.
– Что же случилось потом?
Лицо Виктора неожиданно изменилось.
– Жизнь внесла свои поправки. Думаю, можно сказать так.
– Но раз ты так ее любил, значит, ты мог бы как-то уладить ваши… разногласия?
Он покачал головой.
– Увы, только не с ней. Как ни печально, но некоторые вещи нельзя исправить. – Он кашлянул. – И вообще, мне жаль, что я рассказал тебе об этом. К тому же мы уже и пришли. – Он показал на довольно крутую лестницу и с озорной улыбкой отвесил мне поклон. – Наверху этого холма, мадам, я подарю вам… Монмартр.
Я усмехнулась и поправила сумку на плече.
– Кто первый добежит до верха? – Не дожидаясь его ответа, я сорвалась с места.
– Эй! – крикнул он, догоняя меня. – Так нечестно!
Я бежала впереди него, хохоча, и достигла верха из последних сил, но Виктор так и не обогнал меня.
– Эй, ведь я еще и корзинку тащил, – усмехнулся он, тоже с трудом переводя дыхание. Поставив корзину возле ног, он взял меня за плечи и повернул лицом к бескрайнему пространству города.
– Ты когда-нибудь видела что-нибудь красивее?
Я покачала головой.
– Я много путешествовал, побывал в разных странах, но это… это вершина всего. И это мой дом. – Он снова поднял корзинку. – Пошли. Я знаю замечательное место, где мы можем расстелить одеяло и поесть.
Мы прошли, как мне показалось, через маленькую деревню мимо магазинчиков, кафе и художественных галерей, а потом еще чуть дальше за нее. Виктор показал на железные ворота.
– Вот сюда, – сообщил он, открывая щеколду.
– Что это? – спросила я. На парк не похоже. Может, чья-то резиденция?
– Сейчас увидишь, – ответил он и, взмахнув рукой, пригласил меня пройти в калитку.
Пригнувшись, мы прошли под цветущей лозой, которая густо оплела жардиньерку. Мне пощекотал щеку красный цветок, когда я нырнула под него.
Выпрямившись, я увидела перед собой зрелище из волшебной сказки или, по крайней мере, из сказки, которую я бы хотела прочесть: у наших ног расстилался коврик шерстистого тимьяна, такого мягкого, что он казался зеленой подушкой. Вокруг него росли другие цветы: розы, гортензии, соцветия декоративного лука величиной с тарелку. Цветы были повсюду. Я снова посмотрела на Париж с этого волшебного клочка земли, и у меня захватило дух от красоты.
– Ох! – изумленно воскликнула я.
– Впечатляет, правда? – Виктор расстелил одеяло на ложе из тимьяна и сел, прижав колени к груди. Я села рядом.
– Да. Как ты нашел это место?
– Долго рассказывать. – Он подмигнул мне. – Но хочу тебе сказать, что я не привожу сюда почти никого.
– Что ж, я вижу в этом комплимент.
Он откупорил вино, бургундское, налил в наши бокалы, потом выложил ассорти из сыра и мяса, маринованные овощи, помидоры черри и салат орзо с греческими оливками. Все было божественно красиво.
