Мы пили вино, ели вкусные вещи, а осеннее солнце медленно плыло над Парижем. Я рассказывала Виктору об арт-студии, на которую случайно набрела. Потом достала из сумки блокнот и показала мой рисунок гортензии.
– Это… действительно хорошо! – воскликнул он. – Я бы сказал, профессионально. Эй, может, мы разгадали загадку твоей личности. Может, ты известная художница.
Я покачала головой.
– Сомневаюсь.
– Что ж, если даже и нет, – сказал он, показав пальцем на раскрытый блокнот, – это все равно подсказка.
– Возможно. – Я вздохнула. – Вообще-то, я пытаюсь понять, кто я, но должна признаться, что мне чуточку боязно узнать ответ. Странно, правда?
– Ничуть не странно, – успокоил он меня. – Ты прошла через страшное испытание. Любой испытывал бы то же самое на твоем месте.
– Я знаю, что могу сделать много вещей и наконец узнать, кто я такая. Я могу пойти в посольство, узнать, откуда я приехала, потом полететь в родной город и поговорить с тамошними жителями. Но, честно говоря, Виктор, я не хочу этого делать.
– Почему?
Я посмотрела вдаль и нахмурила брови.
– Я ничего не знаю о моей жизни, и это жутковато, это меня пугает, я чувствую себя одинокой. Но что, если альтернатива будет… еще хуже?
Виктор подлил мне вина.
– Что, если я возненавижу мою жизнь, когда ко мне вернется память, или, хуже того, возненавижу себя? Насколько я могу судить, я была несчастной. И я не хочу снова становиться той женщиной.
Виктор приложил палец к моим губам и покачал головой.
– И не надо. Будь самой собой. Тебе и не нужно возвращаться назад.
Я снова посмотрела на горизонт, обдумывая его слова.
– Знаешь, что я думаю? – сказал он, поворачиваясь ко мне. – Как бы мы ни пытались построить наши жизни, все равно мы не можем держать все под контролем. Да, мы можем прилежно учиться и работать, быть добрыми друзьями, любовниками, гражданами, родителями. Но случается то, что случается. Нам остается лишь поверить, что все уже определили звезды.
– Это… красивая версия, – сказала я.
Он кивнул и наклонился ко мне ближе.
– Как и сегодняшний день, этот момент. Нам было суждено пережить его. Звезды уже знали, что это случится.
– В этом точно есть какое-то освобождение, – согласилась я.
– И это так, – заключил он. Потом взял меня за руку, пристально посмотрел на мои пальцы, словно видел их в первый раз, и вдруг поднес ее к губам и поцеловал. По моей руке пробежал ток и растекся по всему телу. – Может, твой несчастный случай вовсе и не был трагедией, – продолжал он, глядя мне в глаза. – Может, это был подарок.
Растерявшись от его неожиданных слов, я чуточку прижалась к нему, ища какую-то опору. Солнце уже клонилось к закату, и на город легли синие тени.
Возвращаться назад пешком было уже поздно, и мы взяли такси до моего дома. По дороге я размышляла, пригласить его ко мне или нет, но решила не приглашать. День и так получился замечательный.
– Сегодня мне было очень хорошо, – сказал он.
– Мне тоже. Спасибо.
Я помахала ему на прощание, когда такси тронулось, и вошла в подъезд. Господин де Гофф даже не поднял головы от газеты, когда я шла к лифту, а я велела себе не обращать внимания на старого ворчуна и не портить чудесный день.
– Подождите, – вдруг сказал он, когда я шагнула в лифт. Я придержала створки ладонью. – Сегодня к вам приходили.
– Да? Кто?
– Мужчина.
– Вы знаете его фамилию?
– Нет, он не оставил мне никакой информации.
Он вручил мне мою почту, и я поехала наверх. В квартире было душно; я открыла балконную дверь и впустила в комнаты свежий воздух, а сама стала разбирать почту. В основном это были счета, но тут я увидела надписанный от руки конверт. Я тут же открыла его.
Дорогая миссис Уильямс,
простите мою настойчивость, ведь вы уже отказали мне, однако, учитывая важность моего проекта, я все же хотела бы встретиться с вами. Пожалуйста, уделите мне немного времени. Хотя бы 15 минут.
С величайшей признательностью за ваше понимание,
Эстель Оливье
Я посмотрела на контактную информацию под ее фамилией. Номер телефона, электронный адрес сообщили мне, что она студентка из Сорбонны. Что ей нужно и почему я отказала ей?
Тут я заметила, что мой телефон мигал, и нажала на кнопку голосовой почты. Это была доктор Леруа, она приглашала меня на консультацию. Вместо этого я решила позвонить студентке колледжа.
– Здравствуйте, это Каролина Уильямс. Я получила ваше письмо и решила…
– Да, мадам Уильямс! – Студентка буквально запищала от радости. – Я так рада вашему звонку. – Судя по ее голосу, это была юная девушка.
– Чем же я могу вам помочь?
Она кашлянула.
– Я изучаю журналистику и историю. Для моего диплома я выбрала тему «Париж в годы оккупации». Меня интересуют истории тех лет, о которых еще не писали, а особенно одна из них.
– Но почему вам нужна именно моя помощь? – удивилась я.
– Мне важно посмотреть на старые квартиры на улице Клер, в том числе и на вашу. Надеюсь, вы не возражаете, если я зайду к вам и сделаю несколько снимков для моего проекта. Обещаю, что я не отниму у вас много времени.
– Конечно, – согласилась я. – Как насчет… сегодняшнего вечера? В семь часов?
– Да, спасибо.
– Прекрасно.
Взяв блокнот и цветные карандаши, я вышла на балкон и стала набрасывать вид на улицу Клер сверху. Я рисовала толпы людей на мощенных булыжником улицах. Велосипедистов, лавирующих между ними. Красочные товары на лотках, соблазняющие прохожих. Строгие каменные стены старинных домов.
Через мгновение я снова, как и раньше, услышала звон ветряных колокольчиков и шорох пальм под ветром. На этот раз я стою на пляже. Я слышу грохот волн, бьющихся о берег, а потом вижу, как они обрушиваются на песок, разлетаются на миллион капель и отступают. Завороженная, я подхожу босиком к кромке воды, и новая волна обхватывает мои щиколотки и плещет на голени. Я смеюсь, а в это время набегает большая волна и окатывает меня всю.
– Мамочка! – раздается за моей спиной голос маленькой девочки.
Я оглядываюсь и вижу вдалеке маленькую фигурку. Светлые волосики, завязанные в хвост. Розовый с белым купальник. Маленькие, загорелые ножки. Девочка бежит ко мне, держа за руку мужчину, того самого, который обнял меня на кухне.
– Мамочка, догони нас! – кричит она мне. – Папочка говорит, что ты нас не догонишь.
Я не вижу их лиц, только спины.
– Беги, Алма, беги! – говорит мужчина, но его голос еле слышен из-за шума прибоя.
