– Вино во Франции всегда вкуснее, – сказал он.
– Да неужели? – игриво спросила я.
– Конечно, ты думаешь, что я сноб, но поверь мне. Я работал в разных местах Соединенных Штатов и немножко в Канаде, когда проходил обучение. Но ничего не попишешь. Все равно во Франции вино вкуснее.
Я лукаво улыбнулась.
– Значит, ты утверждаешь, что эта же самая бутылка, если ее открыть, скажем, в Лос-Анджелесе, покажется другой на вкус?
– Угу, – подтвердил он, крутя вино в бокале.
Мы посмеялись над этим и над многими другими вещами, и, когда бутылка опустела, я чувствовала себя легче и менее скованно.
Виктор поставил свой бокал на кофейный столик. За окнами мерцали городские огни.
– Пожалуй, безумно странно, когда ты лишаешься своих воспоминаний.
– Да.
– Ты можешь назвать самую странную вещь, которую ты узнала про себя, выйдя из больницы?
– Самую странную? – Я задумалась. – Ой, не знаю. Ты имеешь в виду, кроме того факта, что я, кажется, жила практически как отшельница?
Он рассмеялся.
– Ну, у меня есть родимое пятно в форме сердца. Вон там. – Я показала на нижнюю часть спины.
– Ты говоришь, что у тебя сердце на попе.
Я захохотала.
– Нет. Ну, да, пожалуй. – Я пожала плечами. – Много странных открытий. Но я хотя бы не барахольщица и не скряга. И не набиваю дом всякой ерундой.
– Ну а что-нибудь еще? – спросил он.
– Ну, я уже рассказывала тебе про мужскую рубашку в моем шкафу. Хочешь взглянуть на нее?
Он кивнул, и я отвела его в спальню и выдвинула верхний ящик.
– Вот она, во всей красе. – Я вытащила рубашку и показала ему. – Твои предположения?
– Я могу предположить два варианта. В твоей жизни был когда-то мужчина с очень плохим вкусом. И ты, возможно, до сих пор его любишь.
Я с недоумением подняла брови.
– Я бы так не сказала.
Виктор взял в руки рубашку и внимательно рассмотрел пуговицы, карман.
– Я готов поспорить, что ты любила его, – сказал он наконец. – И что скучаешь по нему, каким бы он ни был.
– Тогда кто он такой? И где он сейчас? – Я замолчала, потому что мне в голову пришла мысль, что я, возможно, и сейчас замужняя женщина.
Он ехидно ухмыльнулся.
– Станет ли для тебя облегчением, что у твоего возлюбленного такое безупречное чувство стиля?
Я рассмеялась.
– Знаешь, что я думаю сейчас? Как бы мне убедить Каролину, чтобы она не жадничала и отдала мне эту стильную рубашку.
– Ладно, Джорджо Армани, – усмехнулась я, выхватила из его рук рубашку, быстро свернула и сунула в ящик.
– Какой шикарный вид открывается из твоей спальни! – восхитился он, глядя на крыши домов, омытые лунным светом.
– Чудесно, правда? – Я прилегла на кровать и положила голову на подушку. – Если лечь вот так, то можно видеть и луну.
Он устроился рядом.
– Эге, и правда. – Мы почти не знали друг друга, но мне было с ним легко и просто, а его присутствие почему-то казалось естественным. Возможно, пока он был всего лишь эскизом – черно-белым, лишь передний план, без заднего фона, – но я уже представляла себе будущую картину, и она мне, пожалуй, нравилась.
– Тот сад на Монмартре, – неожиданно спросила я, – ты водил ее туда, твою подружку, о которой ты рассказывал?
Он долго молчал и, наконец, ответил утвердительно.
– Ты очень любил ее.
– Да.
– И любишь до сих пор?
– Эй, постой-ка! – Он повернулся на бок и оперся на локоть. – Почему ты спрашиваешь об этом? – Он усмехнулся. – Разве мне нельзя было жить до твоего появления более-менее нормальной жизнью?
До моего появления… Мне понравилось, что он считает меня вехой в своей жизни. Я улыбнулась.
– Извини. Просто… я, вероятно, пытаюсь лучше тебя узнать.
– Это было очень давно, – сказал он.
– Она была в чем-то похожа на меня?
Он тяжело вздохнул.
– В чем-то да, а в чем-то нет. – Его рука нащупала мою руку, и, когда наши пальцы переплелись, поток энергии захлестнул мое тело. – Ты только запомни, что для меня нет большего счастья, чем быть тут рядом с тобой. – Наши глаза встретились. Он наклонился и нежно поцеловал меня. Это показалось мне таким естественным и приятным. Я ощущала запах его кожи, а его губы целовали мою шею. Мне так не хотелось его останавливать, но что-то внутри меня велело это сделать, хотя и непонятно почему.
– Прости, – сказала я, отодвигаясь от него. – Я не знаю… готова ли я.
Его глаза светились нежностью.
– Не извиняйся. Пожалуйста. – Он поцеловал меня в лоб и снова положил голову на подушку рядом со мной. – Этого достаточно. – И он снова взял меня за руку.
Я улыбнулась.
– Двигайся ближе. Дай я тебя обниму.
Я положила голову ему на грудь и слушала, как бьется его сердце.
– У моего приятеля есть дом на юге, – сказал он. – Там редко кто-то бывает. Вот я и подумал, что, может, мы съездим как-нибудь туда на выходные.
– Правда?
– Тот дом принадлежит его семье. Красивый, старинный каменный дом, полностью перестроенный внутри. Там большие комнаты, много воздуха. Вокруг дома растут лаванда и розмарин. Еще есть бассейн. Мы можем поехать туда на этой неделе, если… ты не против.
– Заманчивое предложение, – ответила я. – Мне оно нравится.
Я закрыла глаза, и он прижал меня к себе. На какой-то миг мне стало хорошо. Даже очень хорошо.
Глава 14
СЕЛИНА
На следующее утро я накрыла стол к завтраку. Кофе для нас с папой, молоко для Кози. Выпечку для всех нас. На улице блестел на солнце свежий снег. Конечно, дочка захочет одеться потеплее, надеть варежки и лепить с подружками снежных ангелов. Пока еще я не сказала ей, что решила не выпускать ее из дома. Я всегда надеялась, что до этого не дойдет, но теперь у меня появился страх, что слишком опасно ходить даже в школу. Она заплачет, затопает ногами, будет ненавидеть меня все утро или даже весь день, и я сама ненавидела себя за это. Но все равно больше не могла отпускать ее из квартиры. Уже не могла. Я горестно вздохнула, вспомнив про Элиана, и решила не говорить об этом папе. Незачем расстраивать его из-за вещей, которые он не в силах исправить.
Я проглотила первую чашку кофе и налила вторую. Я не спала всю ночь, да и как тут заснуть? Разговор, который я подслушала в «Бистро Жанти», выбил из-под моих ног почву, все изменил и уничтожил ту крошечную надежду, за которую я цеплялась. Оставалось слишком мало времени, от силы два дня. Надо уезжать всем нам, иначе будет слишком поздно.
