Глава 29
КАРОЛИНА
Когда я добежала до «Жанти», я вся промокла, а еще… упала духом. В ресторане было полутемно. Дверь заперта. На витрине висела табличка «ЗАКРЫТО».
– Нет! – крикнула я и постучала в дверь. – Виктор!
Владелец соседней колбасной лавки запирал дверь и окинул меня взглядом с ног до головы, вероятно, решив, что у меня поехала крыша.
– Простите меня, месье, – сказала я, не в силах вспомнить его имя. – Вы не знаете, почему «Жанти» не работает? Где Виктор?
Он подозрительно прищурился. Вероятно, я ужасно выглядела, но мне было плевать.
– Он говорил что-нибудь вам? – допытывалась я. – Хоть что-то?
Колбасник пожал плечами.
– Я торгую в моей лавке больше сорока лет, и бистро никогда не закрывалось ни на один день. А потом появилась одна американка, и начался хаос. – Он развел руками. – Где я теперь поужинаю?
Он сердито зашагал по улице, а я заметила какое-то движение внутри ресторана, снова подбежала к двери и громко забарабанила по стеклу.
Ручка повернулась, и дверь со скрипом открылась. Но за ней стоял не Виктор, а какая-то женщина в голубом платье, облегающем фигуру. Блондинка, загорелая и… красивая.
– Эмма? – послышался из кухни голос Виктора. У меня оборвалось сердце.
– Ой, – пробормотала я, пятясь назад. – Простите, я…
– Постойте… Каролина? – Она прищурилась. – Я не надела очки. Это ты?
Я смущенно кивнула и пригляделась к ней. Неужели мы знакомы?
Она обняла меня.
– Виктор рассказал мне, что с тобой случилось. Мне очень жаль. Может, ты не помнишь меня. Я Эмма, кузина Виктора из Ниццы.
– Ой, конечно! – Я улыбнулась и закивала.
– Я приезжала на вашу свадьбу, – продолжала она. – Конечно, это было давно. И я осветлила волосы. – Она провела пальцами по медовым локонам. – Но вообще-то я так рада тебя видеть! Заходи. Мы с Антуаном, моим другом, летим в Рим и заглянули сюда на пару дней. Вик предложил нам остановиться у него.
– А почему закрыт ресторан? – спросила я.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Разве ты не слышала? Виктор решил его продать.
– Что? – Я ахнула.
– Я понимаю, что это трагедия, – сказала она. – Может, тебе удастся отговорить моего кузена.
Она продолжала щебетать, но я уже не слушала ее, когда увидела Виктора. Он сидел за столиком в глубине ресторана и пил красное вино.
Я прошла мимо Эммы в ресторан, наши глаза встретились, и мои наполнились слезами. Охваченная горем и гневом, я забыла, что у Виктора тоже болело сердце не меньше моего. Я буду горевать всегда, но пора и простить его.
– Ох, Виктор, – зарыдала я, встав возле него на колени. У него засияли глаза, и он погладил ладонью мои мокрые волосы.
– Я так тебя люблю, – сказала я. – Прости… что я… прости меня за все.
– Ты тоже прости меня! – воскликнул он, взяв в ладони мое лицо.
– Это моя вина, – сказала я. – Мне надо было в тот день завязать ей волосы сзади, когда она попросилась искупаться.
– А мне надо было проверить фильтрационную систему, – сказал он. – Я даже не подозревал, что она может быть опасной.
Я упала в его объятья, и мы оба зарыдали.
– Ты простишь меня, любовь моя?
Я кивнула.
– А ты меня простишь?
– Да, – ответил он, глядя мне в глаза. – Давай начнем все сначала! Прошу тебя!
– Да. – По моим щекам лились слезы. – Да.
Глава 30
КАРОЛИНА
Два года спустя.
Весна Париж
– Еще один разок, – сказал фотограф. – Пожалуйста, поднимите книгу чуть выше. Вот так. Теперь глядите на город и улыбайтесь.
– Правда Эстель прекрасно выглядит? – прошептала я Виктору, стоявшему рядом со мной. Она пригласила нас на торжественный завтрак в честь выхода в свет ее книги про Селину и Кози. Я невероятно гордилась моей недавней знакомой.
Я повернулась влево и залюбовалась видом, открывавшимся с верхней площадки лестницы, ведущей на Монмартр. Париж был великолепен. Цвели вишневые деревья, после зимней дремоты всюду распускались первоцветы.
Я держала книгу в руках и смотрела на красивую обложку и удачное название «Все цветы в Париже». В Америке книга выйдет через месяц. Издатель решил поместить на обложку мои пионы. Сначала я побаивалась, но теперь поняла, что он не ошибся.
Моя жизнь наконец-то наладилась. Мы с Виктором во второй раз обменялись клятвами верности и провели на греческих островах медовый месяц. Из квартиры на улице Клер мы уехали и купили жилье на Монмартре, недалеко от садика с ковром из шерстистого тимьяна. С нашего балкона открывался роскошный вид на город. В одной из спален мы устроили мою мастерскую, где я работала каждый день.
Расстаться со старой квартирой оказалось труднее, чем я думала. Она долго пустовала, но книга Эстель пробудила к ней большой интерес, и я слышала, что какая-то группа инвесторов намерена превратить ее в музей наподобие Музея Анны Франк в Амстердаме.
Деньги из отцовского наследства помогли мне основать небольшую некоммерческую организацию, чтобы помогать женщинам, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию. (Ирония судьбы, но при этом и счастливое совпадение, которым я с радостью поделилась бы с моей матерью, будь она сейчас со мной; я бы сделала ее президентом моей организации.) После долгих раздумий я назвала организацию СКА в честь Селины, Кози и Алмы. У нас есть горячая линия для жертв домашнего насилия, и через сеть волонтеров мы предоставляем им питание, советы, обучаем разным профессиям, предоставляем жилье и другую помощь. Мы не нацелены на Нобелевскую премию, но если наши усилия помогут почувствовать себя в безопасности какой-нибудь маленькой девочке, прижимающей к себе игрушечного медвежонка, когда вокруг нее рушится привычная жизнь, значит, наши усилия не пропали даром.
В конце концов, Вик не стал продавать ресторан, но переложил много повседневных хлопот на Жюльена, который оказался надежным и талантливым учеником, и это позволило нам путешествовать столько, сколько мы хотели. Теперь Виктор мечтал об Исландии, а мне хотелось слетать в Коста-Рику.
Господин Баллар (Ник) скончался в январе. Но я всегда буду с радостью думать о том, что он получил свой поцелуй и даже более того. Его дружба с Кози, продолжавшаяся всю жизнь, перешла в нечто большее на склоне лет, хотя я подозреваю, что пламя там было всегда.
– Забавно, – сказала Кози дочке. – Я была влюблена в него всю жизнь, а он наконец обратил на меня внимание, когда я стала старухой. – Но все-таки он заметил меня, и мы прожили вместе два счастливых года.
