В глазах Геркана полыхнула молния. Не дожидаясь, пока загремит гром, я сдал назад и поехал вдоль забора в указанном ВОХРом направлении.
– Может, просто позвонить вашему другу и заказать пропуск? – поинтересовался я, паркуясь.
– Где ты видел, возница, чтобы боги просили у смертных пропуска? – утробно прорычал Георгий Денисович. – Пропустит, никуда не денется. Или я не бог?!
Он выпрыгнул из машины, едва я успел её остановить, бросил коротко: «Ждите» – и зашагал к КПП. Я вылез из авто и закурил.
– Он такой милый, когда бесится, – промурлыкала Нилия, глядя, как Геркан скрывается за дверью КПП.
Сквозь высокие стекла будки пропускного пункта было видно, как сын Диониса набросился на окошко бюро пропусков.
– Show must go on, – напела Нилия, глядя на пантомиму, разыгрывающуюся на КПП. – Кстати, это моя мама Мэю текст и мелодию нашептала.
– А я уж думал, так сказал наш беллетрист.
Нилия хихикнула. Геркан за стеклом бросил попытки атаковать окошко бюро пропусков, подошёл к висящему на стене внутреннему телефону, набрал номер и заговорил что-то сердито и резко.
Через минуту он уже шёл к нам навстречу мрачный и раздражённый.
– Подождём в кафе, тут за углом. Он к нам сейчас подойдёт.
– А как же пропуск? – невинно поинтересовался я. – Или вы не бог?
– Умничаешь? Как сказал один ваш беллетрист: «горе от ума». Против вахтёра на рабочем месте бессильны даже боги.
В кафе было тихо и прохладно. Хоть заведение и выглядело ниже среднего, но кондиционер здесь работал исправно. Мы устроились за столиком у окна. Геркан уселся лицом ко входу, мы с Нилией устроились по бокам. Появилась неказистая официантка с замурзанным блокнотом, приняла заказ и медленно скрылась из виду.
Геркан всё ещё злился. Нилию это явно развлекало.
– А этот ваш друг, он тоже бог? – поинтересовался я.
– Не совсем, – покачала головой Нилия. – Не бог, но и не человек.
– Это как? – не понял я.
– Герой, мать его за ногу, – непривычно грубо пробурчал Геркан. – В таких нет ничего божественного. Их способности ближе к человеческим, но иногда в разы сильнее. И живут они как мы, а не как мотыльки-однодневки.
– Вечно?
– У каждой вечности есть свой конец, – философски заметил Геркан, возвращая самообладание. – А вот и наш герой.
От дверей к нашему столику шёл немолодой, но яро молодящийся мужчина. На вид ему было за пятьдесят. В ухе блестела серьга, коротко стриженную голову венчала красная бейсбольная кепка с эмблемой какой-то неведомой мне, ничего не понимающему в бейсболе, команды. Драные джинсы, потёртые «казаки». Крепкое, накачанное тело обтягивала чёрная футболка с надписью «Dead А1».
Мужчина кивнул Геркану, сдержанно улыбнулся Нилии. На меня посмотрел оценивающе.
– Александр Мертвицкий, – представился он, протягивая руку.
– Сергей. Очень приятно, – дежурно ответил я на рукопожатие.
Ладонь у Мертвицкого оказалась сухая и невероятно крепкая. Настолько, что я вынужден был отказаться от своей привычной манеры отвечать на рукопожатие с соразмерной силой.
Мертвицкий по-хозяйски плюхнулся на стул напротив Георгия Денисовича и спросил в лоб безо всякого пиетета:
– Что тебе надо, Гера?
– Зачем так резко, мастер? – поморщился Геркан. – Мы же с тобой не ссорились. И не называй меня Герой, меня это злит.
– Тебя вечно всё злит. А резкость вполне обоснована. С вашей братией надо сразу брать быка за рога, иначе потом за улыбочками и лестью рискуешь пропустить момент, когда проснёшься однажды утром с неприятным ощущением в пятой точке. Так что тебе от меня нужно?
– У нас есть один любопытный проект. Но нам необходимы связи в некоторых областях, к которым ты, возможно, имеешь касательство, – пустился в пространные объяснения Геркан.
Нилия тем временем наклонилась ко мне и тихо зашептала на ухо:
– Мастер в своей жизни создал множество великих вещей. Но насколько прекрасны его творения, настолько же безобразны манеры.
– А что он создал?
– Он был великим художником и инженером. Он создавал такие статуи, что казались живыми. Он построил лабиринт на Крите, в котором заперли Минотавра. Он сконструировал деревянную корову для Пасифаи, жены Миноса.
– Для чего деревянная корова? – не понял я.
– Для жены Миноса, – щёки Нилии тронул румянец. – Потом расскажу.
Я не стал настаивать, тем более что Геркан уже закончил свой рассказ.
– Ты сможешь помочь нам, мастер Дедал? – спросил он Мертвицкого.
Герой кинул на меня неприятный взгляд:
– Меня зовут Александр Мертвицкий.
– Брось, смертный посвящён, – по-свойски сказал Геркан.
– Меня зовут Александр Мертвицкий, – с нажимом повторил тот.
– Хорошо, как скажешь, – сдался Георгий Денисович. – Так ты нам поможешь?
– А мне что с того? – в голосе Мертвицкого зазвучали торгашеские нотки.
– Возьмём тебя в проект, – мурлыкнула Нилия. – Или мужчина хочет ласки?
– Отстань, Эротова дочь, ты не в моём вкусе, – отмахнулся Мертвицкий. – И ваш проект мне неинтересен. Ты же знаешь, деньги мне не нужны, верующие мне ни к чему. Я вольный художник.
Нилия фыркнула и поджала губки.
– А над чем вы сейчас работаете? – пришла вдруг мне в голову идея.
Мертвицкий кинул на меня косой взгляд, хмыкнул. Подошла неспешная официантка, составила на стол неказистые чашки с кофе и блюдце с пирожным для Нилии.
– Вам чего? – каркнула официантка Мертвицкому.
– То же самое, – бросил тот, не особенно интересуясь, что в наших чашках.
Официантка удалилась. Я поднял чашку, запах от неё шёл как от плохого растворимого кофе. Собственно, закономерно для такой забегаловки. Я сделал глоток, на вкус пойло было ничуть не лучше, чем на запах.
– Ты слышал историю про крылья, посвящённый смертный? – спросил Мертвицкий.
– Про Дедала и Икара? Кажется, они хотели сбежать из заточения. Бегство обычным способом было невозможно, и Дедал сделал крылья из перьев и воска, чтобы улететь. В пути юный Икар увлёкся полётом, поднялся слишком высоко. Солнце расплавило воск, крылья пришли в негодность, и Икар разбился. Так?
– В общих чертах, – кивнул Дедал.
– Мне всегда было интересно конструктивное решение этих крыльев. Воск ведь тяжёлый и непрочный, как оно вообще могло работать?
– Там были не только воск и перья, – в глазах Мертвицкого загорелся азарт, и я понял, что попал в точку, зацепил за живое. – Конструкция была сложнее. И мир был молод, жил по иным законам. Боги были в силе, и тот, кто истово молился и просил высших существ о помощи, мог заставить летать с помощью богов что угодно. И не только летать. Сейчас мир другой, та конструкция не взлетела бы ни при каких условиях.
