Незваный гость хмыкнул.
– У вас удивительная манера исполнения.
– Спасибо, – кивнул Нарт. – Вам автограф дать?
– И удивительная манера представлять своё творчество.
– Я не представляю своё творчество.
– Это и удивительно. Люди на сцене обычно разговаривают с залом. А вы вроде как сторонитесь своих зрителей.
– Люди на сцене обычно заигрывают со своим зрителем, – хитро сощурился Нарт. – Вам, Юрий Борисович, не кажется, что песня должна говорить сама за себя? Искусство не нуждается в представлениях, рекламе, в объяснении того, насколько оно интересно, необычно, примечательно. В рекламе нуждается товар. Искусство же просто живёт, если оно настоящее.
– А если оно не настоящее?
– Если оно придуманное, то живёт оно ровно столько, сколько живут разрекламировавшие его дураки, а порой и того меньше. Но вы ведь не об искусстве со мной пришли говорить?
Непримечательный Юрий Борисович снова хмыкнул.
– Знаете, я имею обширный опыт общения с разными людьми…
– …и привыкли забалтывать собеседника, а потом резко брать быка за рога, – с лукавой улыбкой продолжил Сырдон.
– Вот только у меня такое впечатление, что я сегодня с вами ролями поменялся.
Постучали, не дожидаясь ответа, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась голова юноши из сотрудников зала.
– Простите, можно мы цветочки?..
Сырдон устало кивнул. Дверь распахнулась, несколько девушек заволокли в гримёрку огромный ворох цветов и столь же быстро и тихо ретировались.
– Миллион-миллион-миллион алых роз, – шутливо пропел гость в сером костюме.
– Все мои песни, Юрий Борисович, для меня как воспоминания молодости. Я их через себя пропускаю каждый раз, и это утомляет. Вы уж давайте ближе к делу.
Юрий Борисович снова кхекнул.
– Ладно, давайте к делу. Ваше творчество заинтересовало солидных людей. Меня попросили договориться о встрече. Если вы произведёте должное впечатление, у вас будет всё, что захотите.
– У меня, Юрий Борисович, и так есть всё, что я хочу, – растянул губы в улыбке Сырдон.
– Я говорю о совсем другом уровне доходов, – гость подошёл ближе. – Ваши песни…
– Я пою не за деньги, – перебил Нарт.
Гость упёрся одной рукой в гримёрный столик, другой в спинку кресла и навис над Сырдоном, пахнуло тонким ароматом дорогого одеколона с ещё более тонким оттенком оружейной смазки:
– Хорошо, но вы поймите, что ваша текущая аудитория для вас потолок. А если мы поможем, речь пойдёт о совсем другой аудитории. Будете «Лужники» собирать, страну представлять на международных конкурсах. Надо только постараться и создать хорошее впечатление.
Говоря всё это, Юрий Борисович склонялся всё ниже, так, что последние слова проговорил едва не в лицо старику. Но тут же будто спохватился и распрямился.
– Не буду вас утомлять. Тем более торопить. Вы подумайте, а я позвоню вам на неделе, чтобы услышать принципиальное согласие и рассказать, куда подъехать. Всего доброго, Нарт, не знаю, как вас по батюшке.
И неприметный гость мышью вышмыгнул из гримёрки.
– Глупость и гордость, – тихо сказал Сырдон закрывшейся за ним двери. – Сколько лет живу, а ничего не изменилось, гордость и глупость всё так же делают людей слепыми. А как далеко могли бы уйти, если б были зрячими.
Глава 19
День рождения сосиски
Рабочий прототип нашего гаджета удалось собрать даже раньше, чем я предполагал. Повезло с производителем корпусов. Хотя за те деньги, которые я вложил в эту разработку, можно было уложиться в какие угодно сроки. Мотивация, жёсткий контроль и деньги – три кита, на которых можно поднять любое дело. Дайте человеку интересную работу, с которой он не захочет бежать домой и в отпуск, стимулируйте его деньгами и обеспечьте достойной материальной базой, и человек сделает невозможное. Найдите сотню таких человек, выстройте систему рабочих отношений между ними, и вы перевернёте мир.
Конечно, всегда есть поправка на клинических лентяев и идиотов, но тут надо правильно подходить к подбору кадров и контролю за ними. С идиотами и лентяями я предпочитал не работать. Остальных важно было мотивировать и контролировать. Для мотиваций у меня были деньги, а также наполеоновские планы по осчастливливанию человечества и взрыву рынка. Для контроля за сотрудниками – Аля. Да и сам я кое-что мог.
Контролировать, кстати, надо всегда. И это не вопрос недоверия. Нельзя быть профессионалом во всём, потому необходимо доверять профессионалам. Но даже если ты набрал исключительно высококачественных специалистов и не допустил к себе лентяев и идиотов, это не значит, что можно расслабиться. Человеческие пороки не ограничиваются ленью и глупостью. Есть ещё жадность и хитрожопость. Когда доверяешь сверх меры, всегда остаётся шанс нарваться на то, что сидящий под тобой специалист проявит творческую инициативу и станет думать не столько о работе, сколько о том, как слупить с неё побольше себе в карман. Так возникают схемы распилов, и я не намерен был допускать подобные схемы у себя.
Но я отвлёкся. Первый рабочий гаджет лёг на мой стол на ноябрьские праздники. И это было уже кое-что. Если до этого дня, даже в тот момент, когда Геркан уменьшил запчасти для гаджета, все мои идеи носили скорее теоретический характер, то теперь они имели материальное воплощение.
На радостях я сбегал за шампанским, вызвал к себе Алю, и мы вдвоём отпраздновали наш первый шаг. Георгию Денисовичу я позвонил только после того, как мы прикончили вторую бутылку. Сын коровы выслушал мои похвальбы и коротко резюмировал:
– Это надо отметить.
– Мы уже празднуем, – сказал я.
– Кто это мы?
– Я и Алина Викторовна.
– Да хоть ужритесь там, – фыркнул в трубку Геркан. – Я тебе не о вашей пьянке, возница. Шевели мозгами. Нужно отметить заметно. С прессой, козлорогими гостями и таким выхлопом, чтобы Громовержец заметил и поверил.
– Хочешь, чтобы он меня растерзал? – уточнил я. – Не боишься потерять свою ширму?
– Не дёргайся, – успокоил Геркан. – Зевс никого не терзает. Максимум молнией шарахнет. Но это не больно. Сразу в пепел.
– И чего ты от меня хочешь?
– Просто назови дату, когда мы покажем миру наш первый «герканфон», или как оно у нас там будет называться.
– Я подумаю над названием, тем более что это не просто смартфон, это нечто большее. А дата… Тринадцатое ноября, устроит?
– Любишь говорящие числа? – усмехнулся голос Геркана в трубке. – Пусть будет тринадцатое. Думай над названием, возница.
И он дал отбой, привычно не попрощавшись.
На самом деле тринадцатое число я выбрал совсем не из любви к говорящим числам. Скорее, из симпатии к говорящим буквам. Помните, в студенчестве, когда не было повода выпить, изобретались праздники типа «Дня рождения лошади Будённого»? Этот предлог всегда казался мне надуманным и вымученным, потому в один прекрасный день я решил составить свой календарь поводов на каждый день и полез изучать, что и когда отмечают в мире. В результате календарь заполнился с переизбытком. Большую часть его я сейчас уже не припомню, но тринадцатое ноября запомнилось очень хорошо.
