Сказать, что я был счастлив, значит, ничего не сказать. Меня просто распирало. Ну и повод для этого у меня был отнюдь не рядовой: мы запускали конвейер. По меркам моего приятеля-писателя, это казалось даже круче, чем первая изданная книга.
На этот раз обошлось без пышных банкетов и дорогих ресторанов. Это был мой праздник, и отметить его я хотел так, как мне нравится. Впрочем, совсем как хотелось не вышло.
Геркан приехал на производственную линию, притащил с собой Ленея, шампанское, закуски, натянул шёлковую ленточку и, запилив речугу в духе Чебурашки из серии «мы строили, строили и наконец построили, да здравствуем мы», перерезал ленточку серебряными ножницами под дружные аплодисменты трудового коллектива. На этом участие Георгия Денисовича завершилось, и он уехал, оставив мне сатира.
– Маленький Геркан большой молодец, – оценил козлорогий плоды моего многомесячного труда, глядя на работающую сборочную линию. – Жаль, что всё тщетно.
– Почему?
– Потому что Великий Зевс никогда не допустит, чтобы маленький Геркан взошел на Олимп.
Леней был грустен.
– Не переживай, – утешил я. – Поживём – увидим, кто и что допустит.
– Я не переживаю, – тяжело выдохнул сатир. – Я не люблю, когда в порождении лозы плавают пузыри, а тут пузырей больше, чем вина… сплошное издевательство.
– Пойдём ко мне, – хлопнул я его по плечу. – У меня найдётся без пузырей.
У меня, как говорится, и вправду было. Когда ты по работе много общаешься с людьми, так или иначе тебе не избежать подарков по самым разным поводам. Поводы, как правило, тривиальны, подарки тоже. Вот вы, когда кого-то благодарите или поздравляете, что дарите? Друзей и родственников мы сейчас в расчёт не берём. Ну?
Не пытайтесь соригинальничать, я вам сам расскажу: конфеты, парфюм, цветы и бутылки – самые ходовые варианты подарков из благодарности и подарков из вежливости. Так как я не учительница начальных классов, конфетки и духи отпадают. Что остаётся?
Этого оставшегося у меня в кабинете за месяцы набралось на два шкафа. А сотрудники, вероятно, считают, что у меня там документы хранятся…
Леней, должно быть, полагал так же. Когда я открыл шкаф, лицо сатира оживилось, а грустные глаза масляно заблестели.
– Белое, красное? – поинтересовался я.
– Меня устроит любое порождение лозы, – кадык Ленея судорожно дёрнулся. – Главное, чтобы без пузырей.
– Или, может быть, коньяк?
– Может быть, ты уже перестанешь изде-е-е-еваться над честным сатиром? – проблеял Леней, из последних сил стараясь быть вежливым.
Пряча улыбку, я достал пару бокалов и бутылку «Наири».
– Ну, за успех Геркана, – поднял я бокал.
– Пусть ему сопутствует Фортуна, – быстро пробормотал козёл, опрокинул коньячный бокал, подхватил бутылку, снова наполнил, причём до краёв, отпил и, будто спохватившись, принял благовидную позу и принялся катать коньяк по бокалу: – Слышал, его надо греть в руке, – поделился сатир, усиленно пытаясь изобразить из себя эстета.
– Пей, как тебе нравится, – разрешил я.
– Спасибо, смертный Сергей. Ты добр.
Я кивнул, хотя пригласил его не от доброты душевной, а с умыслом. Поговорить с Ленеем наедине мне прежде не случалось. А поговорить стоило. В конце концов, всегда полезно послушать сторонний взгляд на известную ситуацию.
– Так ты говорил о тщетности нашей затеи.
– Истинно так. В конце концов, Зевс погубит все ваши старания. Маленький Геркан об этом знает. Просто обманывает себя.
– И как он может помешать, если у нас уже запущено производство?
– Да как угодно. Вот, к примеру, здесь произойдёт землетрясение или извержение вулкана.
– Здесь не произойдёт, – покачал головой я. – Мы в ближнем Подмосковье. Это далеко от сейсмически активных районов и в середине тектонической плиты.
– Зевса это, если что, не остановит. Есть и другие варианты.
– Сера с небес?
– Нет-нет-нет, – замахал руками Леней. – Что ты. На это он как раз не пойдёт. Это же прямая агрессия. Никто не допустит открытого столкновения. Дети богов и полубоги хоть и слабы в сравнении со стариками, да и, честно сказать, не любят друг друга, но их много. И если старики открыто нападут на одного из них, может возникнуть неожиданная реакция. Война же никому не нужна. А так – нейтралитет.
– А землетрясение – это не прямая агрессия? – полюбопытствовал я.
– Землетрясение может случиться и без вмешательства богов.
– Даже там, где его в принципе не может случиться?
– Зачем ты цепляешься к словам, сме-е-ертный, – занервничал сатир. – Есть правила игры. Силы природы могут быть неподконтрольны богам, значит, на них можно списывать. А то, что нельзя списать, – акт агрессии. У вас, смертных, разве не так?
– Я не интересуюсь политикой, – пожал плечами я. – А во дворе в детстве за западло в нос давали.
– В нос, – передразнил сатир. – Варвары! Зачем проявлять недружественность, когда любую ситуацию можно разрешить без прямых выпадов.
«Ну да, – подумал я, – зачем честно бить кулаком в лоб, если можно улыбнуться в лицо и ударить ножом в спину. Кажется, богам свойственно улыбаться. Самому бы с ними таким не стать».
– А что же Зевс сразу не устроил здесь землетрясение? Чего он ждёт?
– Пути богов неисповедимы, – пожал плечами Леней.
С козлорогим мы усидели две бутылки коньяка. Точнее, он усидел. Я выпил два бокала и неторопливо потягивал третий.
Сатир покинул меня, рассыпаясь в благодарностях, оставив повод для размышлений. Если верить его теории, то поводов для радости у меня сегодня было немного. Я ещё на шаг приблизился к результату, а значит, ещё на шаг приблизился к краху.
И из хороших новостей была только та, что меня вместе со всем моим недостроенным бизнесом пришибут, если что, при помощи сил природы, потому что на природу можно списать всё. Впрочем, была и ещё одна мысль: а что если Зевс и его команда пенсионеров так и не поверили в то, что я нечто более перспективное, чем ширма? Ведь даже Геркан до сих пор меня рассматривал только в качестве прикрытия.
Я сделал глоток коньяка и зажмурился. Вместе с «порождением лозы» в меня втекало хорошее настроение.
Глава 27
Возвращение героя
«Люблю грозу в начале мая, хоть даже на дворе февраль», – вертелся в голове несуразный перефраз.
Нелепица в мозгу застряла не на пустом месте, вот уже несколько недель Лёню преследовали странные ощущения: то затупившееся небо начинало ворчать далёким отзвуком грома, то в ночи мерещились всполохи молний. И если отсутствие солнца не вызывало никаких нареканий, то грозы в московском регионе зимой быть не могло никак.
