Клиент выглядел странно. Нет, на первый взгляд – ничего такого: чёрные вьющиеся волосы, аккуратные тонкие усики и бородка клинышком. На вид ему можно было дать лет тридцать, не больше. Вот только глаза сбивали с толку. Это были глаза старика, пережившего старость, пережившего всё на свете. В них жила вечность, а вместе с ней – тоска и глубокая обида.
Мужчина допил свой коктейль и подал знак бармену:
– Повтори. И сделай двойной «Crown», – произнёс он как-то возвышенно и с ярко-выраженным британским акцентом.
Бармен кивнул и принялся мешать «Crown&Coke». Первая догадка оказалась верной: клиент пришёл, чтобы напиться. На третьем стакане он попросил ещё раз удвоить количество виски. На четвёртом взял к виски порцию рома, которую на пятом заходе запил дамским коктейлем со звучным итальянским названием «Bellini».
Глаза клиента, познавшие вечность, между тем совсем по-человечески наполнились нетрезвым тоскливым блеском. Бармен как никто разбирался в стадиях опьянения и прекрасно знал, что вслед за тоскливым молчанием через этот блеск приходит неудержимый поток пьяной болтовни. Обыкновенно эти откровения были связаны с несчастной любовью или с неудавшейся жизнью. Проблема была в том, что мужчина у стойки не походил на обыкновенного человека. Впрочем, проверить было не лишне.
– Она ушла? – аккуратно поинтересовался бармен, выставляя перед клиентом очередную порцию напитков.
Мужчина кивнул и залпом опорожнил стакан, затем сделал глоток коктейля через трубочку и грустно улыбнулся.
– Она ушла, виночерпий. Ушла прекрасная эпоха. Прошла молодость мира. Прошла молодость богов. То, что раньше казалось бесшабашным, дурным, но столь приятным, теперь выглядит совершенной глупостью. То, чем мы прежде жили, теперь отчего-то стало нежизнеспособным. Выпьешь со мной?
– Не думаю, что это допустимо, – покачал головой бармен.
– Да катись она в Аид, ваша профессиональная этика, – отмахнулся клиент. – Чем ты рискуешь? Местом в этой забегаловке?
На стойку перед барменом с королевской небрежностью шлёпнулась увесистая пачка стодолларовых купюр.
– Напитки стоят дешевле, – заметил бармен.
– Это покроет твои неприятности, если тебя отсюда выпрут. А теперь налей себе. И мне заодно.
Бармен не стал спорить, убрал деньги и достал второй стакан.
Этот крохотный отель в Швейцарских Альпах располагался далеко от туристических мест, никогда нигде не рекламировался и практически всегда стоял пустым. Большую часть времени здесь обитал только персонал, поддерживающий номера, вестибюли, коридоры и непомерно огромный для такого места конференц-зал в идеальном состоянии.
Отель оживал лишь несколько раз в году. И главным местом здесь в эти дни становился именно конференц-зал.
Зевс распахнул двери, прошёл к креслу во главе бесконечно длинного стола, упёр кулаки в сверкающую идеально отполированную столешницу и оглядел присутствующих тяжёлым взглядом из-под мохнатых бровей. Зал был полон. На этот раз приехали все, даже пытающиеся освоиться в Голливуде скандинавы. Не иначе почуяли, что пахнет жареным.
Отец богов медленно опустился в кресло:
– Ни для кого из вас не секрет, с какой целью мы собрались здесь сегодня, – тихо заговорил Громовержец.
– Как сказал один беллетрист: «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие»
[25], – мрачно ухмыльнулся Дионис.
– Ты, бражник, молчи, – охотно подал голос Локи.
– Хватит! – Зевс грохнул кулаком по столу, обрывая перебранку.
Внутри всё клокотало. Он снова совершил ошибку, он снова уступил новым веяниям. Его опять переиграли, даже несмотря на то, что он, как ему казалось, был готов к войне. Их всех переиграли, а эти древние бессмертные всё знающие и всё понимающие лаются, как дети в песочнице.
Мир давно изменился и продолжает стремительно меняться, а они живут так же, как жили на заре этого мира. Они постарели и устарели. Он постарел и, как бы ни старался, не может догнать настоящее. А как гнаться за будущим, если ты не можешь догнать настоящее?
Отец богов вытащил из кармана изящный гаджет и бросил на стол.
– Они везде. Повсеместно. «Надкусанное яблоко» вышло из моды. Китайцы теряют обороты. Эта маленькая бомба уже взорвала рынок. Нас крепко потеснили и ещё потеснят. Они объявили о новом готовящемся продукте.
– У них есть имя? – полюбопытствовал Гермес.
– У аппарата имя её дочери, – Зевс устало кивнул на Эвтерпу. – Чьё имя стоит за всей компанией, я не знаю. Но в любом случае с ними надо что-то делать, пока не поздно.
– Поздно.
Голос прозвучал негромко, но уверенно. Древние обернулись, как по команде. У дверей, никем незамеченным, стоял крепкий молодой человек в дорогом классическом костюме. На лацкане пиджака блестела платиновая буква «G». Лицо незнакомца с удивительно правильными чертами было гладко выбрито. Только взгляд его невозможно было оценить, глаза закрывали солнцезащитные очки с зеркальными стёклами.
– Поздно со мной что-то делать, – мягко повторил молодой человек и неспешно направился к отцу богов. Я уже здесь, и вам придётся с этим считаться.
Он остановился перед Зевсом и поглядел на него сверху вниз, сквозь зеркальные очки. От вида собственного отражения Громовержец поежился.
– Подвинься, старина, – попросил незнакомец с удивительно деликатной наглостью.
– А ты кто такой? – взъерепенился со своего места Локи.
Молодой человек повернул голову к трикстеру:
– Вы можете звать меня Гудвин, старина. Я здесь надолго. Так что для начала поговорим.
И он снова посмотрел на Зевса:
– Двигайся, старина. Я жду.
…Вот теперь всё.
