— Едем допрашивать Груздева? — уточнила Варвара.
Елена кивнула, устраиваясь поудобнее. Когда машина тронулась, она напомнила:
— Так что там с Мишелью?
— Старая история, но мужикам лишь бы поржать.
— Если не хочешь…
— Все равно расскажут. Первое время меня посылали на охрану певиц, приезжающих на гастроли. Однажды к нам пожаловала знаменитая француженка с той-терьером. Она свою собачку обожает: сю-сю да сю-сю. И тут, надо же, собачка пропала, исчезла — и все! Как назло, в мою смену. Певица хватается за сердце: без собачки выступать не буду. Продюсер на взводе: городское начальство билеты в первые ряды купило. Короче, скандал, без собаки концерт срывался, а я, вроде как, крайняя.
— Не повезло, — посочувствовала Елена.
— Не то слово. Обегала всю округу — нет дурацкой собачонки! А времени в обрез, ну я и схитрила. — Варвара помолчала, давая возможность собеседнице домыслить, чтобы лучше оценить ее находчивость. — Купила точно такого же той-терьера, нацепила бантик, как было, приношу, показываю — вот ваше сокровище. Певица в гримерку, и концерт состоялся.
— Она не заметила подмены?
— Перед концертом ей некогда было, а после стала сюсюкаться: моя Мишель, милая крошка — и вдруг, как завизжит! — Варвара хмыкнула. — Оказалось, я купила кобеля, а у нее была сучка.
— Сюрприз, так сюрприз, — представила Елена.
— Я ж тогда не знала, что Мишель — это женское имя. Думала, Миша, значит с яйцами. С тех пор надо мной подшучивают — Миша-Мишель. Вот и кивающую собачку ребята прилепили. Я срывала, а они новую. Привыкла.
— Мужикам только дай повод.
— Из-за них все неприятности. Настоящая Мишель нашлась утром. Ее взял электрик отеля своему терьерчику для случки. Представляете? Типа, вот тебе, дружок, настоящая француженка. Ну кто из них кобель?
— Из России с любовью, — улыбнулась Елена.
— С брюхом! — отрезала Варвара, остановившись на светофоре. Она развернулась к Петелиной, во взгляде читалось искреннее возмущение: — Почему наши мужики от француженок млеют? Я видела эту певичку в неглиже — кожа да кости, а между ног щель — хоть книги выдавай.
— Какие книги? — едва сдерживала смех Елена.
— Энциклопедия пройдет.
Женщины рассмеялись. Сзади раздраженно посигналили — светофор горел зеленым. Варвара выждала паузу — мол, она не из тех, что срывается по первому свистку, — и рванула вперед так, чтобы не догнали.
Теперь Елена окончательно ее рассмотрела. Зализанные назад волосы, короткий хвостик — кокетству предпочитает практичность. Взгляд глубокий, чуть исподлобья — про таких говорят, что может нахамить взглядом, а может и подзадорить. Губы пухлые, свои натуральные — позавидовать можно. Голос внутренний грубоватый, как у исполнительниц цыганских романсов. Наверное, в юности много курила и пила холодное пиво в компании с парнями. Если те приставали, отвешивала подзатыльники.
— Приехали, — мрачным голосом доложила Варвара, будто и не было веселой истории про Мишу-Мишель.
А характер у нее столь же контрастный, как и любимые цвета в одежде, — убедилась Петелина, — и никакой границы для перехода.
12
Когда Петелина вошла в допросную, там уже томился водитель лимузина Груздев и, по всей видимости, долго. Его лицо осунулось, глаза воспалились, за ночь он постарел лет на десять и выглядел стариком, лучшие годы которого далеко позади. Хотя числился он свидетелем, охрана не церемонилась — лишила галстука, поясного ремня и шнурков на ботинках. Одна рука водителя была прикована к скобе железного стола.
— Это еще зачем? — возмутилась Петелина и дала команду, сопровождавшей ее Варваре: — Отстегните наручники.
— Вы адвокат? — с надеждой спросил Груздев, разминая освобожденное запястье.
— Я следователь из Москвы.
— Но я просил адвоката. Я не буду разговаривать пока…
— Вам не требуется адвокат, Иван Ильич. Мы с вами поговорим, и вы пойдете домой.
— Домой? — не поверил Груздев.
— Сейчас мы перейдем в кабинет, где вам будет удобнее. Хотите чаю?
Елена красноречиво взглянула на Варвару, та поняла ее, юркнула в коридор и без церемоний выставила местного следователя из собственного кабинета. Тот, оказавшись в коридоре, выглядел взъерошенным и обиженным. Он полночи допрашивал Груздева, собрал о нем сведения, начиная с рождения, подколол штрафы за неправильную парковку, составил протокол, в общем, трудился как никогда, поэтому проводил московскую гостью осуждающим взглядом: приехала на готовенькое, без тебя бы справились.
Пока Груздев пил чай, Петелина пролистала показания полицейских, прибывших к лимузину первыми, и протокол допроса свидетеля.
Груздев заметил собственную подпись и подтвердил:
— Я уже все рассказал, честно. Я простой водитель, а мне задают такие вопросы, будто я замешан в этом кошмаре.
— Я вам верю, Иван Ильич.
— Отпустите. Не спал, давление подскочило.
— Вы хотите домой, а мы должны найти убийцу. Это и в ваших интересах. Поймите, здесь вы в безопасности, а дома я это не гарантирую.
Петелина убедительно посмотрела на Груздева. Тот нахмурил лоб, но бессонная ночь не позволяла ему соображать быстро.
Следователю пришлось сказать прямо:
— Вчера вы столкнулись с жестоким убийцей. Это не первое его преступление. Вы утверждаете, что не разглядели его, но если преступник думает иначе? Существует вероятность, большая вероятность, что убийца захочет избавиться от свидетеля.
— Избавиться? — пролепетал Груздев. Такая мысль его посетила впервые.
— Так бывает. И, к сожалению, не редко, — усилила давление Петелина и тут же бросила «спасательный круг»: — Напрягите память и припомните, как он выглядел? Если мы поймаем убийцу, вам не о чем будет беспокоиться.
— Поймаете?
— С вашей помощью, конечно. Первые дни у вашего дома будут дежурить патрульные.
Груздев тяжело вздохнул. Говорил он медленно:
— Мы остановились у ресторана «Гончаров», что в торговых рядах. Ресторан обеспечивает наших клиентов стандартным набором: алкоголь, фрукты, канапе, тарталетки. Был дождь, я не выходил, официант — не клиент, зачем ему помогать.
— Вы утверждаете, что к машине подошел официант? — уточнила Петелина.
— Я видел в боковое зеркало фигуру под большим черным зонтом. Такие в отелях для гостей держат. А кто под ним… — Водитель беспомощно пожал плечами.
— В чем он был одет? Куртку и брюки вы должны были разглядеть.
Груздев потер лоб, силясь вспомнить, но в конце концов помотал головой:
— Нет. Я посмотрел в зеркало, когда уже открылась дверца. Она широкая, человек стоял за ней, а сверху зонт.
