— До завтра. Прости, если что не так.
— Скатертью дорога, — огрызнулась оперативница.
Сев в машину, Марат посмотрел на «Ниву», которую он подпирал.
— А если в багажнике куртка с капюшоном, которую ты видела на маньяке? Камень в стекло — и я проверю.
— Валеев, ты соскучился по отстранению от службы?
— Ладно, будем действовать тише. — Он показал Елене связку ключей. — Это от ее квартиры, дубликаты. Я взял их из тумбочки. Свои она оставила сверху.
— Ну ты даешь! — удивилась Елена. — Уверен, что не заметит?
— А ты каждый день проверяешь дубликаты?
Возразить было нечего. Наглость и смелость — схожие понятия, все зависит от цели, методов и конечного результата.
— Что ты задумал? — спросила Елена.
— Утром Тимофеева уедет на службу, а я наведаюсь в ее квартиру. Потом верну ключи на прежнее место и захлопну дверь.
— Это незаконный обыск, — поджала губы Елена.
— Это оперативная работа, — растянул губы в улыбке Марат.
34
Утром Кулик вызвал Петелину в кафе. Она приехала, мучаясь вопросом: как к нему относиться? Он спокойно завтракал, хотя выглядел необычно: в непромокаемой спортивной форме, лоб покрыт испариной, на щеках легкий румянец, дыхание глубокое и размеренное.
— Я после пробежки, — пояснил полковник, предлагая Елене сесть за стол.
— Судя по количеству калорий, — Петелина бросила красноречивый взгляд на тарелки с едой, — километров пять, не меньше.
— Шесть. Как с тобой мужики живут, от тебя ничего не утаишь.
— И не пытайтесь.
Подлетела официантка, Елена отмахнулась, однако Кулик продиктовал:
— Кофе и овсяную кашу, — и объяснил специально для Петелиной: — Есть одному — дурной тон.
Елена села напротив Кулика, пару мгновений пыталась казаться вежливой, но отбросила сомнения. К чему условности, если она подозревает его в страшных преступлениях. Сцепила ладони и уперлась в них подбородком. Взгляд сосредоточился на жующих губах начальника, из-под которых то и дело показывались зубы.
— Борис Евгеньевич, где вы были вчера вечером? — Она задала вопрос тем тоном, которым обычно говорит на допросах.
— Ишь ты! — Кулик почувствовал перемены в ее настроении и позволил себе снисходительную улыбку. — Вообще-то это я тебя вызвал, чтобы узнать, что случилось?
— Маньяк воскрес и хотел напасть на вице-губернатора Васильева. Но мы его спугнули. Это произошло между девятью и десятью вечера. Где вы были в это время?
— Хочу напомнить, что следствием руковожу я, — гнул свою линию Кулик.
— Официально следствие закрыто. Это дружеский вопрос. Мы же просто беседуем.
— Если маньяк воскрес, придется возобновить следствие.
— Я вам звонила, а вы не ответили. Почему? — настаивала Петелина.
— А ты действительно Петля. — Взгляд Кулика стал жестче, но улыбка на его лице сохранилась.
Официантка принесла заказ. На минуту разговор стих. Пока официантка освобождала поднос, они смерили друг друга взглядами, полными скрытого смысла.
Елена глотнула кофе и не почувствовала вкуса. Все ее нервные рецепторы были сосредоточены на противнике. Подумать только, она вытягивает информацию из Кулика, знаменитого следователя, который, как памятник, возвышался непререкаемым авторитетом где-то там на заоблачных вершинах служебной иерархии.
— Итак, вчерашний вечер, между девятью и десятью. Чтобы освежить память, я напомню, что на квартире, которую вы снимаете, вас не было.
— Даже так! Я под колпаком?
— Чем дольше тянете с ответом, Борис Евгеньевич, тем сильнее усугубляете подозрение.
Игривость исчезла с лица Кулика. Он бросил вилку с ножом и сжал кулаки.
— Это уже ни в какие ворота, майор.
Петелина выдержала обжигающий взгляд.
— И все-таки, где вы были?
— У дамы. Этого достаточно?
— Дружеский ужин или… — наседала следователь.
— Или! — отрезал Кулик. — Ты в чем меня подозреваешь? В нападении на дурака Васильева?
— Он вице-губернатор. Не может же высокую должность занимать дурак.
— Может. Например, я. — Кулик навалился грудью на стол и буравил глазами, — Ведь ты сейчас так думаешь?
Елена мягко откинулась на спинку стула и спокойно, словно она только что пришла, сказала:
— С кофе вы не угадали. Я бы выпила чай, жасминовый.
Кулик жестом подозвал официантку, заказал чай и продолжил завтрак. Несколько минут прошло в молчании. Петелина не жалела о своей несдержанности. При отсутствии прямых улик провокационный метод допроса был самым эффективным в ее арсенале. Хотя нынешняя ситуация усугублялась тем, что она имела дело с коллегой старше себя не только по званию, но и по опыту. Иронизировать над собой, сравнив с дураком, может только очень уверенный в себе человек. Уж точно не дурак.
У столика появилась Варвара, одета в обычное черно-белое, черного значительно больше. Она отшила подоспевшую официантку одним взглядом и села за стол.
— Ну вот, группа в сборе, — с видимым облегчением констатировал Кулик.
Елена поздоровалась с Варварой, мысленно согласившись, что ее появление внесло в непростое общение нужную разрядку.
Кулик переключил внимание на оперуполномоченную:
— Рассказывай, узнала подробности?
Варвара выложила на стол хорошо известную всем фотографию Высоцкого.
— При осмотре кабинета вице-губернатора нашли только это. Снимок лежал на столе.
— Опять та же фотография.
— Напечатана на том же принтере. Разумеется, без отпечатков. Только на этот раз на карточке имеется надпись.
Елена взяла фотографию. Внизу были напечатаны слова: «Явка с повинной сохранит тебе жизнь».
— Такие же снимки по почте сегодня в городе получили несколько крупных чиновников, — добавила Варвара. — Мы собираем конверты, но пока никаких зацепок.
— Маньяк перешел к угрозам.
— Наши думают, что Холодов послал эти снимки еще до своей гибели. В качестве устрашения.
Елена покачала головой:
— Это новый метод борьбы Живореза с чиновниками-хапугами. Если мы объявим, что Живорез жив и слов на ветер не бросает…
— …то у прокурора добавится явок с повинной, — подхватил ее мысль Кулик.
— Разве это плохо? — спросила Варвара, заглянув в глаза каждому.
В душе Петелиной наступил полный разлад, ее терзали двойственные чувства. Перед нею те, кому она недавно доверяла и с кем вместе охотилась на маньяка. Сейчас же она подозревает их в причастности к убийствам. Кто такой Живорез: безумный маньяк или расчетливый мститель? Он расправлялся с чиновниками, каждый из которых далеко не святой, и посылал знаки — отрубленная рука, фотографии. Это было верхом жестокости. Но сейчас Живорез перешел к бескровной тактике устрашения, и его метод может принести пользу обществу.
