— Пулевые и ножевые… Действительно, если на Кавказе идут на преступление, то используют оружие, огнестрельное или холодное. Зачем усложнять себе задачу?
— Не надо думать, что у нас опасно. Это предубеждение. К нам много туристов приезжает, в горы, на целебные воды. Вот и Тимофеева рассказывала, что ей понравилось в горах. Страшно и привлекательно — ее слова, — рассмеялся судмедэксперт.
Елена припомнила, Варвара и правда упомянула, что отдыхала на Кавказе. Когда? Не совпал ли ее приезд с убийством чиновника? Надо срочно выяснить и сопоставить даты.
Токаев вежливо откашлялся, напоминая о себе:
— Елена Павловна, нам сообщили, что вы отстранены и уехали домой.
— На полпути, — заверила следователь.
— И предупредили, чтобы мы, ну, в общем, с вами не общались. Про Кавказ я говорить могу, а про дела…
— Приказ есть приказ, — согласилась следователь, стараясь не выдать обиды.
Она поняла, что рассчитывать на помощь местных не стоит, они в подчинении у полковника, а она… Кто она для них? Всего лишь чужой майор, приехала и уехала. Хорошо, что у нее есть Валеев, Астаховская, Миша Устинов. На них приказы Кулика, к счастью, не распространяются.
Она позвонила Головастику:
— Миша, на тебя вся надежда.
— Слушаю.
— Моя помощница, лейтенант Варвара Тимофеева, отдыхала на Северном Кавказе, наверняка по путевке. Ты можешь узнать дату и место? Меня интересует прошлый год.
— Как я понимаю, обратиться к местным не получится?
— Ты понятливый.
— Если она покупала путевку через наше ведомство, то проблем не будет.
— Я жду. Как что-то узнаешь, звони.
— Елена Павловна, я сейчас заканчиваю один эксперимент, — замялся Головастик.
— Начни сразу со слова «объясняю», — поторопила его следователь.
— Тут такое дело, — начал было вдаваться в подробности криминалист, но передумал: — Нет, пока не буду полностью уверен, лучше воздержусь.
— Вот спасибо, сомнений мне своих хватает.
— Начавший уверенно — закончит сомнениями, а тот, кто начинает путь в сомнениях, закончит его в уверенности.
— Это комплимент?
— Это цитата. Не помню чья, но точно про вас.
Елена поблагодарила.
Валеев слышал, о чем она говорила по телефону, и спросил:
— Ты думаешь, убийства в Ярославле и Владикавказе как-то связаны с делом Живореза?
— Я обязана проверить.
— Обязана? Тебя же выпихивают.
— В этом и трудность. Местные не будут со мной сотрудничать.
— У нас есть Митрохин.
— Поставь себя на его место. Зачем ему идти против Кулика?
Валеев прикинул и так, и этак, и согласился:
— Да пошли они! Сами справимся. Что тебя интересует?
— Самый первый случай в Ярославской области. Начальнику департамента здравоохранения отрезали пальцы и пустили кровь. Если серия началась там — это ключ к разгадке.
— Потребуется, я смотаюсь туда, — пообещал Валеев.
Они подъехали к ресторану «Гончаров». Валеев заметил белую «Ниву».
— Вот ее машина! — Он припарковался в стороне, потушил свет и присмотрелся. — Она там, сидит за рулем.
Елена окинула взглядом парковку и не увидела внедорожника «инфинити».
— А Васильев уехал. Странно, что она осталась.
— Уснула, — предположил Марат. — Она же на таблетках.
Он достал из кобуры пистолет.
— Возьмем тепленькую. Я иду первым, ты держись за мной.
Они подкрались к «Ниве» сзади. Фигура за рулем не пошевелилась. Обошли сбоку. Тот же результат.
Валеев распахнул водительскую дверцу, направил ствол, рявкнул:
— Сидеть! Руки на руль! — и растерялся.
Елена выглянула из-за его плеча. Ее лицо перекосилось от досады.
— Опять, — еле выдавила она.
43
Массивный внедорожник «инфинити» заехал в темный двор и встал на газоне, подмяв широким колесом треснувшие ветки чахлого кустика. Двигатель умолк, фары погасли, щелкнул замок дверцы.
— Выходи!
Варвара дернула за шиворот Васильева, вытаскивая его из машины. Тот вывалился, как куль, не удержался на слабых ногах и шлепнулся на четвереньки.
— Нет, на собаку ты не похож. Ты хуже, — оценила его позу Варвара. — И не мычи. Я вколола тебе под челюсть анестетик, чтоб не вякал.
Она помогла Васильеву доковылять до детской площадки и усадила его на бортик песочницы. Сама стала за спиной.
— Узнаешь? — Она силой развернула голову чиновника на панельную пятиэтажку без балконов. — Там жила я вместе с мамой. У всех в детстве был папа, а у меня нет. Только друг мамы — дядя Коля. Он приходил и закрывался с мамой в комнате. Мне давали конфет и оставляли на кухне смотреть телевизор. А однажды я вбежала в комнату без спроса, мне показалось, что маму душат.
Варвара отпустила голову пленника и пнула мокрый песок так, что комья попали в его спину.
— С тех пор, когда приходил дядя Коля, меня отправляли гулять, вот в эту песочницу. И летом, и зимой. Но хуже всего было, когда шел дождь. Тоскливый дождь, похожий на слезы.
Она провела ладонью по глазам, может смахивала капли закончившегося дождя или действительно вытирала слезы. Тряхнула головой, коря себя за нахлынувшую слабость, и зло пнула пленника в бок.
— Ну что, дядя Коля, узнал девочку? Ты даже имя мое не старался запомнить. Называл Кнопка, чтобы не перепутать.
Она грубо развернула его голову в сторону дома с башенками. Заговорила часто, с болью, словно расцарапывала незаживающие душевные раны:
— А в соседнем дворе за забором были красивые качели, карусель и горка, с которой я хотела скатиться. Но меня туда не пускали. Однажды я увидела там дядю Колю с девочкой. На ней было красивое платье и огромный бант. Он подсадил ее на качели и подтолкнул. Девочка боялась, а он подбадривал ее и страховал, чтобы не упала. Я подбежала к забору и радостно закричала: дядя Коля! Я, маленькая глупышка, была уверена, что он тоже посадит меня на качели, и я покажу, что ничего не боюсь.
Она сделал паузу и спросила:
— Помнишь?.. Тогда я напомню. Девочка на качелях удивилась: папа, кто это? А дядя Коля посмотрел на меня, как на пустое место, и ушел. А потом выбежала моя мама, утащила меня домой и отлупила.
Варвара опустила руки. Васильев продолжал сидеть с вывернутой шеей, косясь на нее. Она обошла его и встала спереди. Теперь они смотрели в глаза друг другу.
