Петелина ужаснулась:
— Токаев, вы не сможете остановиться. Вы уже не человек, вы превратились в Живореза.
— Теперь смогу. Убью его, избавлюсь от боли и смогу.
— Как?
— Увидите.
— Боль вернется, вам потребуются новые жертвы. Уж лучше… — Елена замолчала.
— Что посоветуете? — заинтересовался Токаев.
— У вас есть яд. — Елена кивнула на шприц-пистолет, которым ей угрожали.
Токаев понял ее, но не разозлился. Он говорил спокойно и рассудительно:
— Яд портит внутренние органы, это плохо. — Он дотронулся до кармана халата. — У меня в кармане документы.
— О той аварии, в которой виноват Васильева? — предположила следователь.
— Обо мне.
Токаев отошел к окну и задержался там, рассматривая что-то сквозь жалюзи.
Елена вспомнила про Марата. Где он, что предпримет? Он не успокоится, пока она в опасности. Если сейчас ворваться в палату, есть шанс обезвредить маньяка. Сколько прошло времени? Успела ли прибыть группа захвата?
— Засуетились, — словно отвечая на ее мысли откликнулся Токаев. — Уверен, лучшая хирургическая бригада уже в сборе. Готовятся спасать его или вас. Но у меня другие планы.
Он перешел к решительным действиям. Вернулся к кровати, прижал правую руку Васильева к постели и провел скальпелем поперек запястья. Кровь хлынула из раны на белые простыни. Васильев с ужасом смотрел на происходящее, хрипел, но не мог пошевелиться.
— Нет. Остановитесь! — потребовала Елена.
Токаев отбросил скальпель и взял большой нож.
— Опять предложите его посадить? Какой срок ему светит?
— Десять, пятнадцать лет. — Следователь готова была пообещать что угодно, лишь бы прекратить этот кошмар.
— Сдохнуть за пятнадцать минут или за пятнадцать лет. Хорошая альтернатива.
Токаев продемонстрировал острый нож Васильеву, отчего у того глаза еще больше выкатились от ужаса, а тело беспомощно дернулось.
— Смотри, — сказал он и опустил лезвие в кровавую рану на запястье.
Но не надавил на нож, а лишь измазал его. Поднял кверху острием, полюбовался стекающими каплями крови и подошел к Петелиной.
— А ваш защитник оказался трусом, бросил вас, — нарочито ласковым голосом произнес он.
— Он не трус, — обиделась Елена.
— С виду такой решительный, готов был выстрелить. — Токаев приставил нож ей под грудь.
Елена сжалась, но нашла в себе силы ответить:
— Дойдет до дела, выстрелит. Не промахнется.
— У, герой, — покивал Токаев то ли с сомнением, то ли с одобрением.
Левой рукой он потянулся к окну, нащупал шнурок и потянул за него. Жалюзи открылись. Окровавленный нож при дневном свете приобрел особый алый оттенок. Он чуть надавил на него, и Елена почувствовала, как острый кончик прошел сквозь одежду и проткнул кожу. У нее перехватило дыхание, малейший вздох причинял боль. Она во власти маньяка, который излечивается только при виде крови. Одно резкое движение, и он получит удовлетворение.
Токаев бросил взгляд в сторону и неожиданно напомнил:
— Пятнадцать лет, вы обещали.
— А вы обещали меня отпустить. — Елена вжималась в кресло, но нож давил на нее с той же силой.
— Я же маньяк, мне верить нельзя.
Токаев взмахнул ножом высоко вверх и ударил вниз резким режущим движением.
53
Валеев отступил от запертой двери палаты номер «35», проклиная все на свете: глупую медсестру, скользкие бахилы, недобитого чиновника, хитрого маньяка, настырность Елены, но прежде всего он корил себя. Это он, вооруженный мужик, прошедший огонь и воду, должен был идти впереди и заслонять женщину при малейшей опасности. Как он отпустил ее? Почему задержался? Где они ошиблись?
Впрочем, эти вопросы уже не имели никакого смысла. Лена в руках маньяка. И пока худшее не случилось, остается только один жизненно важный вопрос: как спасти ее?
Валеев позвонил Кулику, стал объяснять ситуацию, полковник сорвался, как только услышал о Токаеве:
— Какого черта вы еще в городе? Я руковожу следствием, а ее место…
Марат отключил связь. Терять драгоценные секунды на выяснение отношений — худший вариант. Он позвонил в полицию, сообщил про заложницу в больнице, захваченную маньяком. Последовали вопросы, от которых хотелось дать в морду дежурному, если бы тот находился на расстоянии вытянутой руки. Опять спасительное время утекает в песок.
И тут он вспомнил и прокричал в трубку:
— В палате вице-губернатор Васильев. Маньяк пригрозил убить его первым! Я записываю наш разговор, и если ты не предпримешь срочные меры…
Упоминание о высокопоставленном чиновнике подействовало. Спасать важную шишку, точнее свои погоны, полиция будет с должным остервенением. Сейчас здесь появится спецназ, куча начальников, примчится Кулик со своими операми. Сначала они будут выяснять ситуацию, потом спорить о методах, начнут переговоры с маньяком, а Токаев в любую секунду может сорваться. Если решатся на штурм без раздумий, тоже плохо. С бойцами в касках и бронежилетах ничего не случится, а вот с Леной.
Представив последствия, Марат перехватил вальяжного врача, прибывшего по вызову перепуганной медсестры, вытолкнул его из блока для важных персон и потребовал:
— Захвачены заложники. Соберите лучших врачей, хирургов, подготовьте оборудование, пусть все будут наготове. И это… — Марат вспомнил, что Токаев угрожал ядом, — приготовьте противоядие.
— От чего?
— От всего! — рявкнул Валеев.
Чопорность сошла с лица врача. Он понимающе кивнул и быстро удалился.
Марат заметил рядом с собой медсестру. Девушка убедилась, что происходит нечто страшное, и не хотела оставаться одной на прежнем месте.
— А мне что делать? — спросила она, готовая вцепиться в его руку, как в спасительный круг.
Марат сдернул бахилы, хотел швырнуть их на пол, но в последний момент сдержался и сунул медсестре в карман.
— Потом выбросишь, а сейчас за мной.
Марат направился по коридору и вниз по лестнице. Девушка благодарно семенила рядом.
— Вы не думайте, что я… — оправдывалась она. — У всех этих ВИПов все персональное: водители, секретарши, помощники, врачи. Были бы Васильев обычным больным, я бы к нему не пропустила.
Марат спустился во двор, отошел от здания, чтобы лучше видеть окна третьего этажа.
— Где окна тридцать пятой палаты? — спросил он.
Медсестра захлопала ресницами, ощупывая взглядом фасад.
— В которой Васильев? — уточнила она.
