Ласки Рига становятся жарче, суматошнее, его руки и губы словно повсюду. Я выгибаюсь навстречу очередному поцелую и… ощущаю, что достигла пика удовольствия. Ураган торопливо расстегивает брюки, прижимает и осторожно направляет мою руку. Я подчиняюсь его темпу и ритму, древний ласкает с настойчивостью и нежностью.
Я таю, растворяюсь в чувственной истоме. Риг рычит, снова и снова изливается. Мы словно опять занимаемся любовью, только иначе, без «проникновения». И никаких неудобств совершенно не испытываем. Ураган наконец-то снимает футболку, приподнимается и стягивает брюки. Сбрасывает еду и посуду на пол, умудряясь не разбить ни одну тарелку, и водружает меня на столик. Приближается, прижимается, снова ласкает. Продолжается наше страстное безумие. Риг успевает везде и всюду. Я лишь подчиняюсь его рукам и губам, стараюсь отвечать, как только умею. И каждое наше мимолетное касание – словно соединение оголенными нервами. Чувственный взрыв, сумасшествие, не иначе.
Лишь раз Ураган задерживает мою руку, изливается в нее несколько раз и рычит так, что дрожу от удовольствия, прихожу к новому невозможному пику.
Мы моемся вместе в огромной ванной. Вернее, он меня моет, а я наслаждаюсь. Позволяю сильному и заботливому мужчине массировать, натирать, прополаскивать волосы. Ураган одевает меня во фланелевую пижаму, мягкую и настолько приятную телу, что хочется мурлыкать приласканной кошкой. Бережно поднимает и берет меня на руки.
Черт! Ведь я уже успела позабыть, когда мужчина носил на руках. Пусть не так нежно, не так осторожно, будто дорогую хрустальную вазу, но хотя бы просто поднимал, обнимал. Проносил несколько метров по комнате…
Дмитрий жаловался, что я тяжелая. Хотя весила я килограмм пятьдесят.
– Вот будешь весить, как наш Захар, тогда я и тебя подниму на руки…
– Вот станешь маленьким расстроенным мальчиком, тогда и обниму, и успокою…
– Вот станешь ребенком, тогда и согрею…
Слова с болью впечатывались в память, резали без ножа, кололи без иголок.
Зачем он называл эти условия? Издевался, искал повод «отмазаться»? Я почему-то ни разу Диму не спрашивала…
Но чувствовала себя совершенно одинокой, раздавленной тем, что никто не пожалеет, никто не пощадит и не утешит в горе. Некому меня приласкать и успокоить. Нет у меня больше любимых родителей – давно оба покоятся на кладбище. А Дмитрий… так, сосед по общежитию. Местами жестокий, местами безразличный, и даже неизвестно еще – что предпочтительнее.
Я прижимаюсь покрепче к Ригу Урагану, стараясь удержать забытое ощущение, проникнуться и впитать его кожей. Обо мне заботятся, искренне любят, несут на руках в выделенные комнаты.
Я почти не помню, как все происходит. Вижу Марину и сразу успокаиваюсь. Невозмутимая женщина-энерджайзер докладывает, что Захар уже спит в своей комнате. Мальчик поел, погулял с няней, поиграл в машинки в свое удовольствие.
Я киваю, с наслаждением распластываюсь на постели. Риг заботливо укутывает мягким одеялом и долго, нежно целует в щеку. Уходит из комнаты совершенно бесшумно.
Я расслабляюсь и засыпаю.
Ладно, мы с Ураганом все еще выясним. Пока нам и так хорошо вместе. Здорово, что партнер столько умеет. И плевать мне на его прошлых любовниц. Я – особенная, единственная и желанная. А они… не более чем качественные тренажеры, агрегаты для сброса сексуального напряжения.
Глава 7
Риг
Лена заставляла Рига испытывать сотни эмоций за считанные секунды. И все такие сильные, неконтролируемые, что привыкнуть никак не удавалось. То нежила своей лаской и внезапной приязнью, то резко опрокидывала с небес на землю. Вот как сегодня, когда намекнула, что желание, симпатия к Урагану, вполне возможно, пришли из его крови. Риг знал, что это неправда, глупость. Но оправдываться он всегда ненавидел. И никогда прежде этого не делал. Хотите – верьте, нет – это ваши проблемы. Так всегда считал Риг Ураган, пронося через века нехитрую философию. Но вот при Лене вдруг изменил ей. Начал лепетать что-то… Обижаться. Как глупый мальчишка, слабак, вот уж ей-богу!
А главное, Марина все пояснила привратнице. Лена знала, что Риг ни при чем. Но обида захлестнула, как никогда прежде…
Бывали в жизни Урагана случаи и пострашнее. Его обходили с повышением в родной армии, но Риг все равно добился желанного места. Его пытались сместить, и не один раз, но до самой смерти Ураган оставался полководцем.
Да и в собственной семье Риг был на втором плане. После красавца-брата – надежды отца. Трой, белокурый двухметровый воин, чуть выше Урагана и красавец, каких мало. Чуть женственнее, чем хотелось бы, но в меру. Первый во всем, независимо от ситуации. В стрельбе из лука, в мечевых схватках, даже в глупом забеге соплеменников, что учиняли раз в год в праздник Равноденствия. В жены Трою прочили дочь вождя – чернобровую, статную, синеглазую Иневру. Самую красивую невесту племени. Рига устраивала его Ратанна, он предпочитал блондинок и рыжих и никогда не завидовал брату. Просто долго и упорно тренировался, занимался с ребятами постарше. В двенадцать победил пятнадцатилетнего Троя в поединке на мечах, на празднике племени. То-то шум поднялся и вопли! Не привык братишка к внезапным проигрышам, заранее вешал себе на стену все возможные воинские призы и подарки.
А Ураган выиграл еще и состязание лучников, сместив брата на второе почетное место. Трой пришел в бешенство. Ну как так-то! Он ведь самый-самый! Единственный и неповторимый! Тренировался у лучших воинов племени. Отец не жалел ни средств, ни времени на любимого отпрыска, и тут такое… Лемис, отец Рига и Троя ошибку понял быстро и сменил симпатии. Теперь Ригу грозила свадьба с Иневрой. Девушка уже не могла дождаться – кажется, Ураган ей даже больше понравился. В свои двенадцать он ничем не уступал Трою. И мог похвастаться истинно мужской красотой, в отличие от слегка женственной внешности брата.
Но Риг женился на своей Ратанне и не пожалел об этом ни разу. Трой еще пытался его превзойти. Но потом они стали хорошими друзьями и оставались, пока старший брат не погиб в одном из кровопролитных сражений. Возвращаться домой с безжизненным телом брата, распластанном на колючих носилках из хвороста – почести, положенные мужчине статуса Троя – для Рига стало самым страшным испытанием. Он даже снова отдал бы пальму первенства, позволив себя одолеть, добровольно отказался бы от места полководца. Но судьба – она такая, шутница. Когда-то Риг жаждал победить Троя любой ценой, в том числе и ценой жизни брата. А вот теперь отдал бы свою, лишь бы Трой не погиб в знаменательной битве.
Иневра тосковала по мужу недолго. Дочь вождя, чью красоту уже побеждало время, поспешила найти достойную замену. Риг не винил ее – понимал, что ж поделать. В те времена женский век был очень короток. К двенадцати-тринадцати годам уже невеста, к пятнадцати-семнадцати мать нескольких детей. А к двадцати официально старуха, на которую даже муж смотрит через силу и в походах утоляет голод по молодой, упругой женской плоти. Ратанна тоже не пожалела о выборе мужа. Ей Ураган не изменял, берег и лелеял.
