Черт! Ураган! Да ты совсем стал слюнтяем! Без женщины даже в комнату пойти не можешь! Только за дверью Риг сообразил, что не попрощался с ошарашенным Зазой. Да и Фоллсу не удосужился сказать ни слова. Ладно, потом, все потом, позже.
По дороге Ураган передумал все, о чем не смекнул в диалоге с Эженом. И от этого становилось только тяжелее.
А если она захочет сделать аборт? Избавиться от ребенка Рига Урагана – того, которого древний не надеялся завести. Кровиночки Рига, его продолжения. Женщина – хозяйка своего тела, никто не вправе ей здесь указывать. Но от мысли, что Лена вдруг забеременела и не захочет опять стать матерью, убьет эту маленькую жизнь в утробе, Урагана здорово внутренне потряхивало. Становилось неуютно в собственном теле, словно именно его, Рига Урагана, отвергала в таком случае привратница. Его гены, его истинное продолжение, неотъемлемую часть самого варвара. Древний даже не решил – что для него хуже: если Лена в сердцах разорвет отношения или продолжит их после аборта.
Черт! Ураган! Опять ты себя накручиваешь! С каких пор ты такой мягкотелый и чувствительный? Ты ведь уже потерял человеческую семью, сыновья выросли без твоего участия…
Риг сам не понимал, что с ним происходит. Но ребенок от Лены выглядел особенным, счастьем, о котором не смел и помыслить. Обида привратницы на то, что не предохранялся, еще не состоявшаяся, но вполне заслуженная, заставляла Рига ежиться от холода, и грудь словно тисками сжимало. Возможность потерять не рожденного ребенка вызывала примерно такие же ощущения.
Лена выглядела растерянной и встревоженной. Искоса изучала лицо Рига, ловила его взгляд и молчаливо спрашивала. Ураган готовился ей исповедоваться. Вот только опять не знал, как начать. Опять, опять ему хотелось повиниться, почти униженно просить о прощении! Умолять подумать и не отвергать. Это же только слюнтяи ботаники делают! Всякие придурки, что еще хуже баб! Но от мысли о потере маленькой женщины внутри Рига что-то переворачивалось. Когда пара дошла до комнаты древнего, для Урагана стало предельно ясным – ему гораздо важнее остаться с Леной. Риг решил на этом и сосредоточиться.
Предупредительно открыл дверь привратнице и жестом предложил войти в гостиную. Она неспешно просочилась в комнату, устроилась в том же кресле, что и вчера вечером, и вопросительно уставилась на Урагана. Риг перешагнул порог неторопливо, словно делал последний шаг к эшафоту. Сам не понял, как пробежал остальное расстояние, застыл перед Леной – дурной и взволнованный.
Проклятье! Ну как же все это не вовремя! Пронзила внезапная неприятная мысль. Сейчас надо искать выход из положения, пытаться увещевать туповатых ттахов и раскрывать их страшные тайны. Но ничего этого Урагану не хотелось. Он вдруг очень отчетливо для себя понял. Если Лена уйдет – ударится в бездействие. Да катись оно все к черту, плевать, фиолетово! Сдохнет – туда ему и дорога. Достаточно покоптил дыханием небо. Достаточно поимел красивых женщин. Достаточно получил власти и денег.
Ты превысил человеческие возможности, Ураган. Давно и намного, сам ведь понимаешь. Пора держать ответ, перед судьбой расплачиваться.
С этой мыслью Риг наконец-то взял себя в руки, остановился и опустился перед Леной на корточки. Прежде Ураган не занимал такую позицию – униженную, ничтожную по сравнению с женщиной. Он всегда общался с любовницами на равных. Даже если в чем-то перед ними провинился. Сейчас же иначе просто не получалось.
– Я должен тебе кое в чем сознаться, – произнес Ураган немеющими губами. Язык уже еле-еле ворочался, слова срывались тяжелыми глыбами.
– Слушаю, – вклинилась Лена в паузу. – Говори уже, Риг, что там случилось? А то у меня сейчас сердце выскочит!
Ее мягкий, высокий, встревоженный голос мгновенно подчинил Урагана привратнице. Он тряхнул головой и нервно выпалил:
– Ты могла забеременеть в нашу первую близость. Я не думал об этом, забыл совершенно. А вот сегодня пообщался с Эженом. Он сказал, что те мои ощущения близки к ощущениям в момент зачатия. Возможно, беременность и не наступила. Но в ту ночь я не был полностью стерилен.
Лена чуть отклонилась в кресле, на долю секунды замерла статуей. Глаза ее почти остекленели. Казалось, привратница смотрит не на Рига – вглядывается в себя, изучает, прикидывает.
За эти секунды Риг понял фразу «вся жизнь пробежала у него перед глазами». Когда-то он смеялся над этим высказыванием. Смотрел в лицо любому врагу или опасности без психозов и лишних, бессмысленных рассуждений. Дрался до последнего, рисковал и зачастую одерживал победу. И вот сейчас стал жертвой бессилия. Он неотрывно изучал задумчивую Лену, не знал, что крутится в ее прелестной головке, не понимал, какая у нее реакция на новость, и медленно умирал, как на поле боя.
После знаменательного превращения в лельхая Риг твердо считал, что он со смертью на «ты». Что самое страшное он уже пережил. Древнего лельхая убить очень сложно. Двадцать пять стали практически бессмертными. Руки, ноги и даже головы у них отрастали всегда и обязательно. Да-да! Даже головы полностью восстанавливались. Как работал организм без главного органа, лишь на одном спинном мозге, Риг, проучившись на медицинских курсах, в упор не понимал и по нынешнюю минуту. Но факт оставался фактом, хотя и невероятным. Однажды Китаец с Японцем поспорили – кто из них лучше владеет секирой. Больше двух суток друг друга бессмысленно выматывали. И все-таки Кио одолел Андо – снес голову Японца секирой. Андо восстанавливался девять месяцев. Смеялся, что фактически родился заново. Но утверждал, что все понимал, осознавал и даже мыслил, хотя голову сожгли слуги Японца. Питался, похоже, за счет магии ттахов.
Только разговаривать не мог – и все несчастья. Видел, слышал, двигался, а как – непонятно. Вот только боль испытывал просто нечеловеческую. Транквилизаторы смертных на лельхаев не действовали. Вообще никакие лекарственные препараты. Андо приходилось терпеть и восстанавливаться. С тех пор он и недолюбливал удачливого соперника. Ну а потом они окончательно рассорились уже по никому не известной причине.
Риг и другие древние проклятые смерти не боялись, ибо не верили, что их можно уничтожить окончательно и бесповоротно. Знали, что для этого мало снести голову. Нужно сжечь дотла и развеять по ветру. Вот только какой же древний позволит, чтобы его тело истлело полностью? Усыпить лельхая тоже невозможно. Разве что ттахи древних убивали.
С молодыми лельхаями расправлялись запросто. Еще люди этот способ выдумали. Рубили голову и сердце пронзали пикой – это временно отключало новопревращенных, а порой и лельхаев среднего возраста. Потом их просто-напросто сжигали. Но древним хоть сердца из груди вытаскивай, хоть головы сноси – ничего не подействует. Врагов перебьют и отправятся лечиться.
Ттахи использовали магию крови, чтобы истребить древнего проклятого. Как именно, Риг точно не ведал. Но знал с десяток своих ровесников, которых ттахи уничтожили за мгновения. От них остались безжизненные тела, похожие на восковые фигуры или мумии.
Но вот то, что пережил Ураган сегодня, казалось равным сотне смертей. Он ежеминутно находил повод жить и ежеминутно его лишался.
