Надежда поблагодарила девицу, подумав, как обманчива бывает внешность.
Арка была перекрыта железными воротами, но в ней имелась небольшая калитка, и она была не заперта. Надежда прошла через нее и оказалась в большом петербургском дворе.
Посреди двора находилась детская площадка – пара скамеек, покосившиеся качели и песочница, вправо и влево виднелись арки следующих дворов.
Надежда огляделась. Ни на одном доме не было номеров. Наподалеку стоял задумчивого вида парень с длинными волосами.
– Молодой человек, – обратилась к нему Надежда, не очень рассчитывая на успех, – не подскажете, где здесь дом девятнадцать Б? Там должен быть книжный магазин…
– Магазин «Чернокнижник»? – уточнил парень, для чего-то взглянув на часы.
– Именно так!
– Остановись! – проговорил он с каким-то странным, настороженным выражением.
– Что? – переспросила Надежда и хотела добавить, что и так стоит, но вдруг, сами собой, у нее вырвались совсем другие слова: – Мгновенье, ты прекрасно!
Это была единственная цитата из «Фауста», которую Надежда помнила наизусть. И этого оказалось достаточно: парень показал Надежде на проход между двумя домами:
– Вам туда!
Надежда кивнула и пошла в указанном направлении.
На стене одного из кирпичных домов она увидела железную дверь без ручки и звонка, на которой была прикреплена простая картонная табличка с лаконичной надписью: «19-Б».
Надежда подошла к двери и остановилась. Что делать? Звонка нет, так что остается только стучать, но это как-то глупо…
Она взглянула на часы. Семнадцать двадцать, секундная стрелка как раз заканчивала свой оборот. Вот она подошла к двенадцати…
И в ту же секунду над дверью раздалось негромкое жужжание и прозвучал равнодушный голос:
– Пропуск!
Такого Надежда никак не ожидала.
Она так торопилась на эту встречу, что даже не задумывалась о том, что ей понадобится какой-то пропуск.
Что же теперь, придется возвращаться ни с чем?
Вдруг она вспомнила свой сон – театр, сцену и беззвучно поющего на ней актера в костюме Мефистофеля: алый бархатный камзол, маленькая черная бородка, издевательская ухмылка на узких губах. Повинуясь внезапному порыву, Надежда достала из кармана пластмассовый брелок, который подобрала в кафе, и вытянула руку вперед – так, чтобы чертик оказался напротив двери, напротив невидимой камеры.
Замок тут же щелкнул, и железная дверь открылась.
Надежда шагнула вперед. Ее окружала непроницаемая темнота. Темнота и неизвестность. А также приключения, неожиданные и опасные.
Надежда Николаевна Лебедева оказалась в своей стихии.
Юный Фридрих спал самым крепким сном, когда дядя осторожно потряс его за плечо.
– Не надо, мама… – пробормотал сквозь сон парень, – позволь мне еще немного поспать…
– Не проспи свою молодую жизнь! – прошептал дядя и двумя пальцами зажал нос племянника.
Этот старый способ подействовал: Фридрих дернулся, охнул и проснулся. Ошалелыми со сна глазами он посмотрел на дядю.
– Что случилось, дядюшка? – проговорил он наконец охрипшим голосом. – Я только заснул, и мне начал сниться такой приятный сон…
– Сегодня нам не суждено выспаться! Нам нужно немедленно уходить, если мы хотим сохранить свои жизни. Не знаю, как тебе, а моя мне пока что дорога.
– Да с чего вы взяли, дядюшка, что нам кто-то угрожает? Мы наконец-то попали в теплый и гостеприимный дом и можем хоть немного отдохнуть…
– Этот дом только на первый взгляд кажется гостеприимным! Я видел в окно, как один из завсегдатаев этого кабака отправился за соучастниками. Рожа у него была самая бандитская, и повадки такие же. А после того я слышал, как на улице перед харчевней переговаривались какие-то люди.
– Мало ли что это за люди! Мало ли о чем они могли говорить! Уверен, это было что-то вполне безобидное.
– Твоими бы устами… короче, Фрицци, я хочу сохранить наши жизни, и потому мы немедленно уходим. – Дядя прислушался к звукам, доносящимся из коридора, и добавил: – Причем уходим через окно!
Фридрих состроил недовольную физиономию, но подчинился и быстро собрался.
Дядя Готфрид вскинул свою котомку на плечо и шагнул к окну, но тут же попятился и прошептал:
– Кажется, мы опоздали! Под окном тоже кто-то есть. Видно, они решили напасть на нас сразу с двух сторон.
– Что же делать? – Племянник, кажется, наконец проникся серьезностью момента.
– Придется воспользоваться моими познаниями! – Дядя быстро огляделся, положил на койку пару крупных поленьев, накрыл их лоскутным одеялом. Затем свернул свой дорожный плащ и плащ племянника и положил их в изголовье кровати.
Пошарил в своей котомке, нашел там какую-то склянку, насыпал в нее порошок из плотно набитого кисета и положил склянку между накрытыми одеялом поленьями и свернутыми плащами.
После этих странных приготовлений дядя Готфрид задул единственный сальный огарок, который освещал комнату.
Теперь комната была едва освещена проникающим в оконце лунным светом, и в этом свете можно было подумать, что на кровати спокойно спят два человека.
Все эти приготовления заняли менее одной минуты. Управившись с ними, дядя Готфрид отступил в угол комнаты и вместе с племянником спрятался за плотной занавеской, отгораживавшей ведро для ночных надобностей.
За дверью комнаты тем временем раздались приглушенные голоса. Один из них, несомненно, принадлежал хозяину харчевни.
– Они здесь, добрые господа! – говорил он льстивым голосом. – Только прошу вас, обойдитесь без кровопролития… моя харчевня известна своим гостеприимством…
Трактирщику ответил другой голос, низкий и властный:
– Уймись, старик! Тебе за все заплачено, а коли тебе этого мало – можешь взять себе все деньги, которые у них найдешь!
Тут же раздался третий голос:
– Тише, тише! Вы их разбудите раньше времени!
В следующую секунду задвижка на двери словно сама собой поползла в сторону, и дверь распахнулась.
В комнату ворвались три человека самого разбойничьего вида. Впереди шел рослый одноглазый здоровяк с кудлатой бородой, в руках которого был остро заточенный топор, следом – молодой щеголь в нарядном камзоле, с длинным обнаженным мечом в руке, замыкал шествие коротышка с выпученными, как у лягушки, глазами и лихо закрученными усами. В руке у него был большой мясницкий нож.
При виде этой шайки юный Фридрих едва сдержал испуганный крик. Хорошо, что дядя своевременно прижал ладонь к его рту. Затем он закрыл глаза племянника краем своей одежды, сам же зажмурился как можно крепче.
