Михаил Васильевич совершенно не опасался, что полиция установит, кто он такой. Стал писать в газеты. В «Забайкальском обозрении» опубликовал цикл «Писем о войне». Со знанием дела анализировал ход мировой войны. Эти статьи свидетельствуют о несомненном публицистическом даровании автора и о его очевидном интересе не только к чисто экономическим, но и к военно-политическим аспектам драматических событий, разворачивавшихся на Европейском континенте.
«Характер войны определился, — писал Фрунзе. — Война идет не на захват тех или других центров, а на истощение противников. Раньше всего проявилось это в тактике немцев, когда они начали обирать занятую их войсками Бельгию, облагая огромными контрибуциями города и провинции, торопясь использовать производительные силы побежденной страны для усиления своей военной мощи.
И стремление оставлять за собой при отступлении безлюдную пустыню и обугленные развалины как нельзя более соответствует характеру нынешней войны.
Задача сводится к тому, чтобы обеспечить себя всеми средствами борьбы до момента истощения сил противника. В чем же должно раньше всего сказаться это истощение? Поищем ответа на эти вопросы».
Фрунзе сразу подметил, что не было в мировой истории таких войн:
«Аэропланы, из заоблачной выси осыпающие бомбами людей… Субмарины, незаметно подплывающие к пароходу и пускающие его ко дну… 42-сантиметровые орудия… Удушливые газы… Блиндированные (бронированные. — Л. М.) автомобили… На этом человеческий гений не остановится. Придумают в ходе войны и новые, еще более грозные средства разрушения!»
Занятия статистикой дисциплинировали его ум. Статьи полны цифр и фактических данных, чем выгодно отличались от обычной публицистики. Подсчеты, сделанные Фрунзе, показывали, что силы Германии и Австро-Венгрии истощатся раньше, чем силы Антанты, ресурсы центральных держав меньше: «Германия живет на свои запасы, урезая до последней степени потребление. Длительное время такое существование невозможно. А потому хозяйственное истощение страны неизбежно. Но это не приведет к окончанию войны. Число убитых, раненых и взятых в плен наших противников огромно. И запас пушечного мяса у наших врагов в два раза меньше, чем у нас».
Но строить надежды на истощение личного состава не стоит, считал Фрунзе. Он задавался вопросом: возможно ли заключение мира? И отвечал: «Еще недостаточно пролито крови. Еще недостаточно пало убитых. Слишком мало вдов и сирот в мире. Еще не зазубрилась коса смерти — и не пришло время кончать кровавую жатву».
Он предсказывал: «В момент окончательного истощения сил среднеевропейских держав Европа в целом будет разорена, государства будут на грани полного банкротства». И в значительной степени оказался прав. Война погубила экономику Германии. Проиграв Первую мировую, немцы станут винить в своем бедственном положении победителей, хотя финансовая катастрофа была следствием политики кайзеровского правительства. В Берлине финансировать войну решили не за счет повышения налогов, а путем печатания денег. Расплатиться за войну Германия рассчитывала, победив Антанту и потребовав от нее контрибуции, а получилось наоборот… Экономический кризис поможет нацистам прийти к власти.
Фрунзе тогда полагал, что «капитализм — лишь преходящая форма исторической жизни людей». И вот что его в этом убеждало: «Воюющая Европа избежала промышленного краха, который многие ожидали при начале всемирной войны. Но капиталистический строй принужден был в целях приспособления к условиям военного времени сдать целый ряд своих позиций. Частнопредпринимательский интерес, как регулятор производства, оказался никуда не годен. Капиталисты должны были уступить руководящую роль во всех областях хозяйства государственной власти».
Он исходил главным образом из опыта кайзеровской Германии: «Капитализм не нашел в себе сил и средств для того, чтобы перестроить хозяйство страны. В этом сказалось бессилие капитализма как системы хозяйства…капитализм превращается в свою противоположность. Создается крепкая и стройная система военно-государственной регламентации, вытесняющая старую систему свободной конкуренции. Эта система получила меткое название «военного социализма».
Фрунзе уверенно предсказывал: «Только слепцы могут думать, будто после войны Европа сможет вернуться к системе свободной конкуренции. Из военно-государственного социализма, на наших глазах расцветшего в Германии и пробивающего себе путь и в других странах, исчезнет специфически военный дух. Но новый принцип хозяйствования останется. Господство государственной власти над хозяйственными силами страны сохранится. На очередь станет вопрос: кому, какому классу должна принадлежать государственная власть?»
Михаил Васильевич сильно ошибался относительно будущего развития мировой экономики. Пройдя через суровые кризисы, капиталистическая экономика, свободное предпринимательство докажут свою жизнеспособность и эффективность. А вот попытки административного управления хозяйством не выдержат испытания временем.
Эти статьи Фрунзе военной эпохи ценны тем, что объясняют экономическую политику большевиков после того, как они взяли власть в Петрограде. Михаил Васильевич и его соратники уверились в том, что не рынок и не свободное предпринимательство, а прямое руководство промышленностью и сельским хозяйством со стороны государственного аппарата делает экономику успешной.
«Правительства, — прогнозировал Фрунзе, — превратятся в ответственных приказчиков финансового капитала. Министры будут работать на банкиров как служащие, приставленные к заведованию отдельными отраслями огромного хозяйства». Поэтому, считал будущий военный министр, прочный мир может быть установлен «лишь с переходом господства в руки пролетариата, мир, установленный до торжества пролетариата, будет непрочен».
НЕОЖИДАННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
В Чите Фрунзе проработал полгода, потом перебрался в Москву, обосновался у друзей. Давние знакомые, еще по городу Верный, отдали ему документы своего пропавшего без вести на фронте сына — Михаила Александровича Михайлова. Он привык к этой фамилии, носил ее до самой революции. Чувствовал себя уверенно, полиции совершенно не опасался. Ему подыскали хорошую работу — устроили статистиком от Всероссийского земского союза в Минске.
Земских деятелей называли цветом русской деловой интеллигенции. Земцы помогали правительству в снабжении действующей армии и организации ее тыла — создавали банно-прачечные отряды, пункты питания, пошивочные мастерские.
Обеспечение вооруженных сил всем необходимым оказалось для страны труднейшей задачей. Только через год после начала войны, 7 июня 1915 года, царское правительство учредило «Особое совещание для объединения мероприятий по обеспечению действующей армии предметами боевого и материального снабжения».
Семнадцатого августа эту структуру разделили на четыре: по обороне государства;
по обеспечению топливом путей сообщения, государственных и общественных учреждений и предприятий, работающих для целей государственной обороны;
по продовольственному делу;
