Михаил Елиазарович рассказывал, что некоторые элементы, которые считаются изобретениями оружейных дел мастеров XIX или даже XX века, встречаются в изделиях гораздо старшего возраста. Так, например, двойной ствол пистолета впервые встречается у итальянского оружейного мастера аж XVII (!) века.
Изобрести новый элемент или усовершенствовать уже известный — непростая задача даже для очень опытного конструктора. И более того, как показывает опыт многих конструкторов-оружейников, даже изобретение удачного нового элемента вовсе не является гарантией того, что его автору удастся скомпоновать новое, удачное, конкурентоспособное изделие.
Создание стрелкового оружия — это не просто расчеты элементов, не просто работа над его элементами, это компоновка элементов.
А это творчество очень индивидуально — оно требует обладания автором особым пространственным воображением, особой отточенной и выверенной интуицией, которые даруются человеку только природными талантами, а вовсе не высшим образованием. И тут бесполезны и неуместны какие-либо подсказки и советы (вдумайтесь — ведь они просто нереальны в процессе такого интуитивного творчества). И никакого соавторства в этом крайне индивидуальном интуитивном творчестве просто не может быть.
Вот этим природным даром, талантом оружейного «композиторства» Михаил Тимофеевич Калашников обладает в полной мере. И то, что он сделал в своей компоновке известного автомата, — не просто талантливо, а гениально в оружейном деле.
В тот период, когда М. Т. Калашников работал над своим автоматом, зарубежные мастера добились успехов в оружейном деле, и не использовать их достижения, пытаясь в короткие сроки создать что-то пусть менее удачное, но свое, доморощенное, было просто наивно и глупо.
Автомат Калашникова собран на базе патрона «Гаранда» (США, 1938 года), его затвора, немецкой системы газоотвода — шток-рамы, чехословацкого ударного спускового механизма. Все остальные советские конструкторы также пытались использовать достижения западных фирм.
То, что использовал Калашников, было хорошо известно и зарубежным, и отечественным конструкторам, но создать автомат Калашникова было дано интуиции, высокому природному дарованию именно Калашникова.
Упоминание о семи классах образования конструктора Калашникова в статье названных авторов — это укор не в адрес знаменитого оружейника, а укор в адрес тех, кто, потратив силы и время на приобретение высшего образования, не только оказался не в состоянии создать что-либо значимое, известное, но даже оказался не способным понять сущность творчества конструктора-оружейника.
В статье называется много имен конструкторов — конкурентов Калашникова, которые тоже пытались использовать все известные зарубежные достижения, но их изделия оказались абсолютно несравнимыми с автоматом Калашникова.
Можно простить техническую безграмотность журналистке Светлане Самоделовой, но где же совесть конструктора Д. И. Ширяева, который как о «соперничающих» изделиях говорит об автомате Алексея Судаева, выполненном с перекосом затвора, о карабине Симонова, в котором длинный узел запирания приводит к обрыву гильзы, и т. д.?
О претензиях, которые необходимо предъявить журналисту, автору статьи. Начиная писать столь явно вызывающую и скандальную статью, она обязана была разобраться в тех обстоятельствах, в которых происходило утверждение авторства изобретения, открытия в однопартийном, рабоче-крестьянском государстве, в тех обстоятельствах, которые выявляют как нелепицу само название статьи Светланы Самоделовой.
Вплоть до самой перестройки (да и сейчас так бывает) система определения и награждения авторов значимых открытий проходила везде и всегда по одной и той же схеме. Во-первых, даже если у изобретения был один автор, творчество в социалистическом государстве было коллективным, поэтому за любое открытие награждалась целая группа соавторов. Первыми в списке значились руководители, в большинстве случаев типичные партийные функционеры, занимавшие высокие должности в производстве, промышленности, под чьим чутким руководством осуществлялось все творчество в стране.
Таким образом утверждало себя однопартийное государство. Но это государство называло себя еще и рабоче-крестьянским. Поэтому в обязательном порядке выполнялась важная политическая задача — в список включались рабочие — токари, слесари с достойным моральным обликом. Не хватало часто в подобном списке места для истинных первооткрывателей или изобретателей из среды интеллигенции. Расспросите старшее поколение, и оно приведет вам немало примеров, когда оставались без званий и наград открыватели и изобретатели из среднего звена — начальники цехов, прорабы, чье творчество и неустанный поиск вели к трудовым достижениям и открытиям.
При такой утвердившейся схеме коллективного соавторства просто невозможно даже предположить, что партийные функционеры, руководившие в тот период оборонной промышленностью, перед кем и была поставлена задача по созданию нового оружия, вдруг по каким-то совершенно непонятным причинам отказались от причастности к открытию (а соответственно — от больших наград и больших вознаграждений) и вместо своих имен указали лишь имя никому не известного Калашникова.
Но из уст в уста в среде оружейников передается свидетельство о том, что в точном соответствии с заведенным порядком на утверждение «авторов» автомата Калашникова И. В. Сталину был представлен список из 13 человек. Причем очень важное обстоятельство, которое многое объясняет, — список был представлен Сталину не чиновниками военно-промышленного комплекса, кому было поручено выполнение ответственного задания, а военным — маршалом И. X. Баграмяном, военные с радостью встретили изобретение Калашникова и всегда поддерживали его.
Хорошо была известна привычка Сталина вычеркивать из списка несколько последних фамилий. Видимо, в расчете именно на это фамилия Калашникова была указана последней. А далее последовало неожиданное — Сталин вычеркнул все фамилии, оставив лишь фамилию автора изобретения — М. Т. Калашникова.
А здесь уже из области легенд — по одной из них, маршал И. X. Баграмян по собственной инициативе указал Сталину имя автора изобретения. Но логичнее предположить, что Сталин сам задал вопрос об авторстве — очень уж важным было правительственное задание и очень эффектным было его решение. Сталин умел ценить такие обстоятельства. Кроме того, до него наверняка доходили слухи о многочисленных интригах вокруг этого важного события в государстве.
Как бы то ни было, имя Калашникова стало известно не благодаря всей сложившейся государственной машине коллективного соавторства или каким-либо интригам (которые якобы могли повлиять на решение Сталина), а вопреки».
Но «нововведение» Сталина мало повлияло на дальнейшие события в оружейной промышленности. Упомянутый Михаил Елиазарович Портнов рассказывал, как много времени и сил потратил он в борьбе с руководством Тульского и Ижевского оружейных заводов, доказывая, что изделие оружейника-конструктора должно носить имя его автора, как это было во все века, во все времена, а не безликие цифры.
