В Гамбурге выступление «Большого балета» началось с телевидения. Две концертные программы транслировались в ФРГ и некоторых других странах, поэтому мастерство советских танцовщиков оценили сразу около тридцати миллионов человек.
Из Западной Германии труппа вновь возвратилась в Брюссель, где 11–13 августа участвовала в днях СССР на Всемирной выставке. Сюда съехался весь цвет советской культуры, однако отдельные буклеты были изданы только об искусстве Сергея Прокофьева, Олега Попова, Арама Хачатуряна и Галины Улановой.
Двенадцатого августа в Москве на Белорусском вокзале артистам была устроена торжественная встреча. М. Чулаки заявил корреспондентам: «Наши гастроли в четырех крупных городах Западной Европы явились не только значительным художественным событием. По мнению общественности, они способствовали укреплению дружественной творческой атмосферы и культурных связей с зарубежными странами».
Конечно, никто не сомневался, что «в области балета мы впереди планеты всей». Однако, считал Юрий Жданов, «эти выступления позволили нам самим увидеть свои достижения и слабые стороны и многое пересмотреть. Значительная часть увиденного на Западе будила фантазию, направляя ее в совершенно новое русло. Произвело впечатление большее разнообразие репертуара, свободное использование хореографами классической музыки, не предназначенной для балета».
Девятнадцатого декабря 1958 года Уланова танцевала «Жизель» в Национальной опере в Хельсинки. На спектакле присутствовал президент Финляндии Кекконен с супругой. Представление завершилось на торжественной ноте — Кекконен вручил Улановой медаль ордена Финского Льва.
Прошедшие 28 января, 2 и 8 февраля 1959 года в Большом театре творческие вечера балерины, в программу которых входили первый акт «Жизели», «Шопениана» и третье действие «Ромео и Джульетты», публика назвала «сияющим праздником чудесного обаятельного искусства».
В апреле 1959 года балетная труппа отправилась на первые большие заокеанские гастроли — в США и Канаду. Устраивал их знаменитый импресарио Сол Юрок, и основной приманкой для публики, конечно же, являлась Уланова. Однако ее участие в турне было под вопросом. Несколько последних представлений «Жизели» свидетельствовали не в пользу балерины. Лавровский колебался. В театре чувствовалась нервозность. Вопрос решался на худсовете. Однако Галина Сергеевна настояла на своей поездке.
«В Нью-Йорк прилетели вечером, — вспоминал Лавровский. — Выехав из тоннеля… были потрясены панорамой ночного города, открывшегося перед нами. Город казался сказочным, но он был незнакомым и чужим. Но в этом городе жили и работали Рахманинов, Шаляпин, Анна Павлова, Фокин… Мы будем выступать в Метрополитен-опера, а почти рядом находится театр Джорджа Баланчина, бывшего моего одноклассника Георгия Баланчивадзе».
Гастроли стартовали 16 апреля. В зале, украшенном государственными флагами США и СССР, прозвучали гимны и начался балет «Ромео и Джульетта». Успех был феерический. От изобилия преподнесенных цветов сцена превратилась в живой сад.
«Исполнение Улановой было выше всех похвал, казалось, она помолодела на несколько лет, — писал Юрий Жданов. — Но на втором спектакле, видимо, проявилось ее плохое самочувствие. Было заметно, что вариация далась ей с напряжением и была исполнена недостаточно чисто. После поклонов, в антракте, Уланова обратилась ко мне. Впервые за десять лет я увидел в ее глазах слезы, это меня так потрясло, что последующий разговор я вел с особенным волнением, раньше никогда не испытанным. Глядя мне в глаза, Уланова говорит: «Видно, и правда надо кончать, видишь, как получается». Что сказать? Надо обратиться к ее твердой воле, но так, чтобы она поняла, что рядом с ней неравнодушный, близкий человек. Говорю: «Галина Сергеевна, это момент такой, всё наладится. Вы думайте только о своих кусках, а когда вы в моих руках — не беспокойтесь, всё у нас получится». Не знаю, насколько помогла моя сбивчивая речь, но думаю, что главное она поняла: я так хочу ей помочь! Спектакль дальше шел хорошо, как и остальные наши нью-йоркские выступления, правда, ценой полного отказа от всех посторонних дел и развлечений. Для Улановой это был обычный образ жизни. Я тоже знал только дорогу в театр и обратно в гостиницу».
Прозаик Б. Б. Сосинский писал 8 января 1970 года:
«Я вспомнил Ваших Жизель и Джульетту весной 1959 года в Нью-Йорке, о которых так хорошо говорил Джон Мартин: «Уланова пришла к нам уже овеянная легендой. И видеть, как на наших глазах легенда приобретает свойства реальности и в этом процессе не теряет ничего из свойств легенды, — редкий и чудесный опыт!.. Встреча с Большим была сокрушительной, и было бы очень грустно, если б мы позволили себе слишком скоро от нее опомниться!»
«Слишком скоро» — нет! И через десять лет я еще не опомнился и всё еще живу той удивительной американской весной…
А еще я вспоминаю сегодня об одном событии в Нью-Йорке, не отмеченном ни газетами, ни радио. Это был один из счастливейших дней моей жизни: 8 мая 1959 года! В самом Governor Clinton, где Вы жили, мне удалось устроить выставку полотен, гравюр и эскизов, связанных с русским балетом, наших художников-корифеев Бакста, Бенуа, Добужинского, Су-дейкина и других (из замечательной коллекции Босана). И что было здесь уникальным в этой выставке, хотя и однодневной, — то, что она была организована только для… одного посетителя, только для Вас одной, дорогая Галина Сергеевна».
Уланова говорила по телефону корреспонденту «Комсомольской правды»: «У всех нас весеннее настроение. Аплодисменты американских зрителей, сопровождающие каждый наш спектакль в «Метрополитен-опера», согревают не хуже солнечных лучей. Мы рады видеть, как искусство укрепляет дружеские связи, как возникает контакт между сценой и зрительным залом, между нами, советскими артистами, и американцами, заполняющими партер и галерку. Прием, который нам оказал американский зритель, превзошел все ожидания… Всё идет хорошо. К сожалению, у нас остается мало времени, чтобы осматривать город, мы много репетируем, много работаем… Как обычно, сотни людей толпились у здания «Метрополитен-опера». Когда опускается занавес, зрители долго не отпускают нас со сцены… Я и все мои товарищи хорошо понимаем: здесь, в Нью-Йорке, мы защищаем древнюю славу русского балетного искусства».
После Нью-Йорка труппа отправилась в Лос-Анджелес, где на телевидении отсняли четыре концертные программы. Затем были Сан-Франциско, Оттава, Монреаль. Турне для Улановой было очень трудным: из шестидесяти двух спектаклей она выступила в тридцати двух, исполняя пять партий: в балетах «Ромео и Джульетта», «Жизель», «Шопениана» — и номера «Умирающий лебедь» и «Слепая».
Семнадцатого мая критик «Нью-Йорк таймс» отмечал:
«Много говорят о том, что Уланова уже вступила в свой пятидесятый год, который неизбежно находится за чертой технического расцвета любой балерины. Однако это не имеет ни малейшего значения. Уланова обладает особым родом вневременной юности тела и, кроме того, глубиной того общего проникновения в суть вещей, которое приходит только с опытом. Она создает юность (как в Джульетте), которая воплощает в художественных ценностях самую природу юности, лишенную возможности видеть себя в перспективе жизни.
