Состав собора предлагалось сформировать на основе прямых выборов от крестьянства, землевладельцев и купцов. Число участников намечалось от трех до трех с половиной тысяч человек, в том числе две тысячи крестьян. По замыслу министра собор должен был открыться 6 мая 1883 года в Москве в дни коронации Александра III.
Александр Александрович дал ознакомиться с проектом Константину Петровичу Победоносцеву. «Обращаюсь снова к Вам, любезный Константин Петрович, за советом, — писал император. — Я все более убеждаюсь, что гр. Игнатьев совершенно сбился с пути и не знает, как идти и куда идти; так продолжаться не может. Оставаться ему министром трудно и нежелательно…»
4 мая 1882 года К. П. Победоносцев написал Александру III, что осуществление игнатьевского проекта будет «революцией, гибелью правительства и гибелью России».
«Кровь стынет в жилах у русского человека при одной мысли о том, что произошло бы от осуществления проекта графа Лорис-Меликова и друзей его, — говорилось в письме. — Последующая фантазия гр. Игнатьева была еще нелепее, хотя под прикрытием благовидной формы земского собора. Что сталось бы, какая вышла бы смута, когда бы собрались в Москве для обсуждения неведомого чего расписанные им представители народов и инородцев империи, объемлющей вселенную».
6 мая 1882 года император созвал в Гатчине совещание. Проект Николая Павловича Игнатьева был единодушно отвергнут всеми участниками.
Государственный секретарь Егор Абрамович Перетц отметил в дневнике, что в совещании «участвовали кроме Игнатьева Победоносцев, Островский, Рейтерн и Делянов. Возражения были единогласные, причем не обошлось и без неприятных сцен между Победоносцевым и Островским с одной стороны и Игнатьевым — с другой. Первые два упрекали бывшего своего союзника в том, что он пошел вразрез с теми началами, которых при низвержении Лорис-Меликова он сам признавал нужным держаться. Игнатьев защищался плохо и лгал без зазрения совести. Государь, видимо, был им недоволен».
11 мая в передовой статье «Московских ведомостей» идея проведения Земского собора была провозглашена «торжеством крамолы», требованием «Нечаевых и Желябовых».
Вернувшись из Гатчины в Петербург, Игнатьев получил собственноручную записку императора: «Взвесив нашу утреннюю беседу, я пришел к убеждению, что вместе мы служить России не можем. Александр».
Николай Павлович Игнатьев был отправлен в отставку. В тот же день министром внутренних дел и шефом жандармов был назначен Дмитрий Андреевич Толстой. Именно Дмитрию Андреевичу предстояло, помимо всего прочего, обеспечивать безопасность императорской семьи и всех гостей во время коронационных мероприятий в Москве в мае 1883 года.
Коронация
Май 1883 года в Москве выдался по-летнему жарким. Император и императрица с детьми прибыли в Москву на поезде рано утром 8 мая.
В Первопрестольной принимались беспрецедентные меры безопасности. Вдоль всего маршрута следования царской семьи из Гатчины в Москву были расставлены вооруженные часовые.
Согласно традиции царская чета остановилась в старом Петровском дворце, построенном по распоряжению Екатерины II в конце XVIII века. Здесь перед въездом в Москву останавливались все русские цари.
Ко времени проведения коронационных торжеств Москва преобразилась. Все улицы и дома города были украшены флагами, транспарантами, вензелями, грандиозными декоративными сооружениями из зелени и цветов. Стены Кремля были расцвечены гербами всех губерний России. Обновленными выглядели реставрированные соборы Кремля и расписанная Грановитая палата.
В целях безопасности только узкий круг лиц знал день и час выезда монарха. Министр внутренних дел Д. А. Толстой лично осмотрел подвалы всех церквей и принял необходимые средства предосторожности. От Петровского дворца до Кремля предполагалось кроме войска и наемных агентов разместить двадцать три тысячи крестьян, добровольно принявших на себя обязанности охранять путь, по которому будет передвигаться император.
В течение трех дней император принимал в Петровском дворце высоких гостей и чрезвычайных послов, прибывших из зарубежных стран.
10 мая во второй половине дня последовал торжественный въезд августейшей семьи в Москву.
У Триумфальных ворот императорскую семью встречал генерал-губернатор князь Владимир Андреевич Долгоруков с адъютантами. У Старых Триумфальных ворот при вступлении в Земляной город — городской голова Борис Николаевич Чичерин с гласными Думы и с членами управ — городской, мещанской и ремесленной; на площади Страстного монастыря при въезде в Белый город — председатель и члены московской губернской управы.
Делегация московского дворянства во главе с губернским предводителем графом Алексеем Васильевичем Бобринским встретила императора напротив генерал-губернаторского дома. У Воскресенских ворот гостей ждал московский губернатор Василий Степанович Перфильев с представителями административных и судебных учреждений.
Здесь императорская чета вошла в самую известную и почитаемую московскую часовню Иверской иконы Богоматери. Там императора и императрицу встречал епископ Дмитровский Алексий с крестом и святой водой.
Покинув Иверскую часовню, Александр III и Мария Федоровна направились к Спасским воротам Кремля. У ворот прибытие гостей ожидал московский комендант со своей свитой.
В Кремле императорская семья посетила Успенский, Архангельский и Благовещенский соборы. Звон колоколов заглушался непрерывными и потрясающими криками «ура!».
Как только царская чета направилась к Красному крыльцу Большого Кремлевского дворца, где ее встретил хлебом-солью обер-церемониймейстер, так называемый верховный маршал князь Александр Сергеевич Долгорукий, был произведен сто один выстрел, а во всех церквах начался колокольный звон, который продолжался в течение всего дня.
На следующий день в Оружейной палате прошла торжественная церемония освящения нового государственного знамени. В присутствии Александра III освящение совершал протопресвитер В. Б. Бажанов.
Государственное знамя применялось практически в двух случаях: при короновании и погребении императоров. До 1858 года в Российской империи существовали параллельно два знамени: бело-сине-красное, узаконенное Петром I, и черно-желто-белое, цвета которого геральдически объяснялись так: черный соответствовал цвету государственного герба, черному орлу, желтый — полю государственного герба, белый — всаднику святому Георгию.
В 1858 году Александр II лично нарисовал государственное знамя и указал цвета: черный, желтый и белый. Но перед коронацией 1883 года Александр III вновь вернул петровские цвета знамени: белый, синий и красный.
По указу Александра III государственное знамя изготовили из золотой ткани темного оттенка, на которой с обеих сторон был изображен императорский орел с титульными гербами на груди, на крыльях и по его окружности. Внешние гербы соединялись пальмами и дубовыми ветвями. Древко, кайма и бахрома соответствовали государственным цветам. Древко увенчивалось золотой державой с государственным орлом.
