Только покидая территорию Российской империи, император мог позволить себе носить партикулярное платье. А теперь он, Александр, должен был сменить мундир на костюм, потому что этого требовал от него этикет.
* * *
2 июня 1866 года в полдень «Штандарт» бросил якорь в проливе Эресунн напротив небольшой рыбацкой деревни Хумлебак.
Вскоре к яхте пришвартовался датский катер, который доставил цесаревича, великого князя Владимира Александровича и сопровождавших лиц на берег.
На пристани высоких гостей встречал сам король Кристиан IX со свитой. После взаимного обмена любезностями монарх пригласил Александра и Владимира в свою карету.
Всю дорогу до королевского замка вели беседы на общие темы, король расспрашивал о жизни в Петербурге, о ближайших планах императора.
У лестницы парадного крыльца замка Фреденсборг, около одной из скульптур льва, цесаревич увидел Дагмару. Рядом с ней была мать, королева Луиза.
И Александр, и принцесса Дагмара чувствовали себя в этот первый день смущенно и стесненно.
По распоряжению короля Кристиана IX Александра Александровича поселили в тех же комнатах, где прежде останавливался его старший брат, цесаревич Николай Александрович. Комнаты располагались на первом этаже в северо-западной части главного здания. Из окон открывался вид на дворцовые сады Фреденсборга, которые не зря считались одними из самых красивых и самых больших садов Датского королевства. В их устройстве и планировке читался стиль барокко. Но на прогулки по садовым дорожкам времени не оставалось.
Время пребывания в Копенгагене было насыщено всевозможными встречами, приемами, беседами. Он посещал исторические места, принимал участие в торжественных застольях…
Все было прекрасно, но одно его мучило. Неотрывно — день и ночь. Это невозможность остаться наедине, поговорить и объясниться с Минни. А необходимость побыть вдвоем он остро ощущал. Хотя, с другой стороны, именно этого момента и боялся. Необходимость встречи с глазу на глаз была вызвана желанием сказать главные слова, которые должны определить их взаимоотношения. А то, что такие слова должны быть им сказаны, он окончательно понял здесь, в Дании. Понял, вновь увидев Минни.
О своих противоречивых чувствах Александр писал родителям:
«Я чувствую, что могу и даже очень полюбить милую Минни, тем более что она так нам дорога. Даст Бог, чтобы все устроилось, как я желаю. Решительно не знаю, что скажет на все это милая Минни; я не знаю ее чувства ко мне, и это меня очень мучает. Я уверен, что мы можем быть так счастливы вместе. Я усердно молюсь Богу, чтобы Он благословил меня и устроил мое счастье».
5 июня вместе с принцем Фредериком и сопровождающими лицами Александр отправился из замка в Копенгаген. В датской столице сфотографировались на память, посетили русскую церковь и русское посольство.
В тот же день цесаревич встретился с братом Алексеем, прибывшим на корабле «Ослябя». Тот проходил морскую практику в качестве гардемарина под руководством своего воспитателя генерал-адъютанта и выдающегося мореплавателя Константина Николаевича Посьета. Сейчик начал выходить в море со своим наставником с десятилетнего возраста. Великого князя, несмотря на его титул, обучали морскому делу вместе с остальными матросами: он лазил по мачтам и реям, ставя и убирая паруса, драил палубу и выполнял прочие обязанности корабельной службы. Среди старших сыновей Александра II он был самым крупным и самым красивым.
Сейчик был очень дружен с Александром, и поэтому встреча в Копенгагене была теплой и радостной. По приглашению принца Фредерика Алексей отправился вместе со старшим братом во Фреденсборг.
Длинные прямые аллеи лучами расходились от замка. Между ними раскинулись широкие засаженные деревьями участки с извилистыми дорожками.
День 11 июня выдался солнечным и ветреным. По бездонной голубизне неба мчались рваные облака.
После утреннего чая цесаревич гулял со своими братьями и принцем Фредериком в парке. Затем перед завтраком все отправились посмотреть комнаты Дагмары. Об этом с ней договорились еще накануне. На второй этаж поднялись вместе с ее отцом и великим князем Алексеем. Христиан IX и Алексей вскоре ушли, оставив цесаревича и принцессу наедине.
И то, на что он не решался все предыдущие дни и чего так боялся — объяснения с Дагмарой, — произошло. Все случилось как-то просто, легко и стремительно.
Сразу после объяснения новоиспеченный жених написал домой:
«Я уже собирался несколько раз говорить с нею, но все не решался, хотя и были несколько раз вдвоем.
Когда мы рассматривали фотографический альбом вдвоем, мои мысли были совсем не на картинках; я только и думал, как бы приступить с моею просьбою. Наконец я решился и даже не успел всего сказать, что хотел. Минни бросилась ко мне на шею и заплакала. Я, конечно, не мог также удержаться от слез. Я ей сказал, что милый наш Никс много молится за нас и, конечно, в эту минуту радуется с нами. Слезы с меня так и текли. Я ее спросил, может ли она любить еще кого-нибудь, кроме милого Никса.
Она мне отвечала, что никого, кроме его брата, и снова мы крепко обнялись. Много говорили и вспоминали о Никсе и его кончине. Потом пришла королева, король и братья, все обнимали нас и поздравляли. У всех были слезы на глазах».
Праздничный обед был организован на берегу моря вечером. На обеде в присутствии многочисленных гостей состоялся по сути обряд объявления молодых женихом и невестой. Было радостно и шумно. Много раз провозглашались тосты за счастливое будущее молодых, за здоровье их родителей и близких.
На следующий день, 12 июня 1866 года, было официально объявлено о помолвке русского цесаревича Александра Александровича и датской принцессы Марии Софии Фредерики Дагмары.
Император Александр II и императрица Мария Александровна тут же телеграфировали из Петербурга: «От всей души обнимаем и благословляем вас обоих. Мы счастливы вашим счастьем. Да будет благословение Божие на вас».
Королю Кристиану император Александр написал: «Мой дорогой Кристиан… Мы были счастливы видеть, что наш милый Саша искренне привязан к нашей дорогой Минни… Пусть Бог укрепит их любовь…»
13 июня датская королевская семья совместно с российскими великими князьями прибыла в порт Копенгагена. Это был официальный визит на корабли русской эскадры. Цесаревич решил, что помолвку необходимо отметить и «на русской территории».
На палубе флагманского фрегата «Ослябя» был накрыт стол. Все пространство стола было убрано флагами и цветами.
Центром всеобщего внимания во время ужина была Дагмара. Звучали восторженные тосты и здравицы. После каждого тоста следовал праздничный салют из пушек. Сейчик, великий князь Алексей, самый молодой из трех братьев, настолько был рад за старшего брата, что несколько перебрал вина на этом вечернем пиру и потом признавался и каялся, что «не помнил, что говорил и что происходило».
Александр собрался было возвращаться домой, однако по просьбе короля Кристиана IX и Дагмары задержался в Дании еще на полмесяца.
