Дед Салах ад-Дина Шади (впрочем, иногда его имя передается как Шадхи или даже Шази — с учетом разночтений в арабской фонетике) родился в деревне, располагавшейся неподалеку от Двина — древней столицы Армении, и там же родились двое его сыновей, чьи имена сохранились в истории — Айюб (Эйюб) и Ширкух. Будучи вождем влиятельного курдского клана, Шади собрал большой отряд соплеменников, так же как и он, готовых продать за золото свои сабли и мужество, и отправился в Багдад на службу к халифу, «повелителю правоверных».
Это была эпоха, когда багдадские халифы уже давно утратили реальную власть и фактически в Багдаде за них правили турки-сельджуки, распространившие свою гегемонию на весь Восток, включая Малую и Среднюю Азию.
Из рук сельджукского правителя Бихруза Шади в награду за верную службу получил пост коменданта Тикрита — маленького, но чрезвычайно важного со стратегической точки зрения города на берегу Тигра. Здесь он и прожил до самой смерти в 1132 году, передав управление Тикритом своему сыну Айюбу, который, как и полагалось в то время, получил еще и лакаб — почетное прозвище — Надж ад-Дин, то есть Спаситель Веры.
Времена стояли смутные, причем не только на Ближнем Востоке, но и во всем мире. В историю Руси 1132 год вошел как год начала княжения великого киевского князя Ярополка и распада державы Владимира Мономаха, но и в других частях света положение было не лучше. Междоусобные войны шли по всей Европе; Византия с переменным успехом пыталась вернуть себе контроль над захваченными тюрками областями империи; Иерусалим и Палестина, которую христиане называли Святой землей, а евреи — Землей Израиля (Эрец Исраэль), уже больше тридцати трех лет были под властью крестоносцев.
Государства крестоносцев, существовавшие в период 1098–1489 годов
Мусульмане, среди которых большинство составляли пришельцы из различных областей арабского халифата, а отнюдь не коренные жители этих мест, жаждали «реконкисты», «освобождения» этой земли, уже забыв или не желая принимать в расчет, что их предки всего за 400 лет до этого явились сюда как захватчики и оккупанты. Столетия, когда Иерусалим был христианским, и тысячи с лишним лет, на протяжении которых он был столицей Еврейского государства, для них попросту не существовали.
Но исламский мир, так же как и христианский, тонул в междоусобицах и был разделен на два халифата — суннитов-Аббасидов со столицей в Багдаде и шиитов-Фатимидов
[13] с центром в Каире, да и каждый из этих халифатов раздирали войны между правителями отдельных областей.
В эти дни и начала всходить звезда атабека Имад ад-Дина Зенги (Занги) (1087–1146), чей лакаб переводится как Столп Веры. В 1130 году, будучи эмиром сирийского города Мосула, Зенги бросил перчатку и нанес сокрушительное поражение Боэмунду II Антиохийскому (1107–1130) и едва не захватил всю Антиохию.
Это была первая за многие годы, столь долгожданная победа мусульман над франками (или, в арабском звучании, «франджами»), как они называли крестоносцев. Атабек Зенги в одночасье стал кумиром исламского мира, героем, которому предписывали не только талант полководца и бесстрашие в бою, но и скромность, благочестие и все прочие добродетели.
Увы, на самом деле Имад ад-Дин Зенги был далеко не однозначной личностью. Благородство, высокоразвитое чувство справедливости, щедрость в его натуре легко уживались с вероломством, жестокостью, склонностью к пьянству и другими пороками. Но при всем этом он был прозорливым политиком, а также превосходным воином и полководцем. За годы правления Зенги сумел создать беспрекословно подчинявшуюся ему армию, во главе которой не раз одерживал блистательные победы.
В 1127 году Зенги бросил свои войска на подавление мятежа багдадского халифа аль-Мустаршида против управлявших от его имени турков-сельджуков. В благодарность за эту помощь он получил от сельджуков в свое управление не только Мосул, которым он владел и раньше, но и Алеппо (Халеб), после чего попытался с помощью интриг и силы оружия подмять под себя всю Сирию.
В 1132 году атабеку Имад ад-Дину Зенги вновь пришлось столкнуться с аль-Мустаршидом, решившим воспользоваться распрями внутри правившего Багдадом сельджукского клана. В это время и произошло событие, во многом определившее судьбу еще не рожденного в тот момент героя этой книги.
Вот как это описывает Амин Маалуф в своей замечательной монографии «Крестовые походы глазами арабов»: «Зенги всполошился. Собрав свои войска, он отправился к Багдаду с намерением нанести аль-Мустаршиду столь же сокрушительное поражение, как и при первом их столкновении пять лет назад. Но калиф на этот раз встретил его во главе многих тысяч воинов около города Тикрита, на Тигре, к северу от столицы Аббасидов. Отряды Зенги были разбиты наголову, и сам атабек чуть было не угодил в руки своим врагам, но в этот критический момент один человек вмешался в дело и помог ему спастись. Это был наместник Тикрита, молодой курдский военачальник по имени Айюб. Вместо того чтобы обрести милость халифа, доставив ему его соперника, этот воитель помог атабеку перебраться через реку, уйти и от преследователей и вновь быстро утвердиться в Мосуле»
[14].
Трудно сказать, шла ли речь о точном политическом расчете, свидетельствующем о дальновидности Айюба ибн Шади Надж ад-Дина, или же о неком душевном порыве, рожденном симпатией к «великому победителю франков». Однако в тот день Имад ад-Дин Зенги поклялся Айюбу в нерушимой дружбе, и, в сущности, именно с этого, пусть и не сразу начались возвышение клана Айюбидов (Эйюбидов) и будущая блистательная карьера Салах ад-Дина.
В 1137 году в Тикрите произошло еще одно, менее значительное, но крайне неприятное событие. Родной брат Айюба Ширкух, он же Асад ад-Дин, что можно перевести как Лев Веры, убил знатного жителя города, турка-сельджука, считавшегося личным другом самого правителя Бихруза. Обстоятельства этого убийства скрыты во мраке столетий, но известно, что, во-первых, в нем была замешана женщина и ее честь, а во-вторых, оно было совершено либо в честной схватке, либо в ходе самообороны. Во всяком случае, Бихруз, ознакомившись с деталями дела, не потребовал смертной казни убийцы, а лишь повелел братьям Айюбу и Ширкуху покинуть город.
В 532 году хиджры
[15], то есть весной 1137 года братья вместе со своими семьями покинули Тикрит. Согласно преданию, в эту ночь, буквально за пару часов до того, как Айюб ибн Шади Надж ад-Дин тронулся в путь, жена подарила ему третьего сына, которого назвали Юсуфом — в честь героя коранических сказаний, основанных на истории библейского Иосифа, сына праотца еврейского народа Иакова.
