Воодушевленный этой перспективой, Масуд Изз ад-Дин поспешил в Алеппо и в начале декабря уже принимал присягу у эмиров города. Однако очень скоро Изз ад-Дин, видимо, не обладавший достаточной харизмой, умом и жесткостью, понял, что вместе с властью приобрел и постоянную головную боль. Те же эмиры, которые подмяли под себя покойного ас-Салиха, теперь пытались сделать то же самое и с ним, сводя его с ума своими непомерными требованиями новых поместий и денег. Но главное заключалось в том, что он панически боялся Салах ад-Дина, понимая, что тот не откажется от своих притязаний на Алеппо, и после смерти прямого наследника Нур ад-Дина предъявит претензии на город.
В феврале 1182 года Масуд Изз ад-Дин попытался укрепить свои позиции, женившись на матери аль-Малика ас-Салиха, то есть вдове Нур ад-Дина, но, судя по всему, это не помогло. Спустя две недели после свадьбы Масуд Изз ад-Дин обратился к своему брату Имад ад-Дину с предложением поменять Алеппо на пусть не такой богатый, но куда менее опасный Синджар.
Вот так и вышло, что 19 мая 1182 года Имад ад-Дин вступил в Алеппо на правах законного правителя.
* * *
Известие о кончине аль-Малика ас-Салиха застало Салах ад-Дина в Египте, а спустя еще неделю с небольшим из Дамаска пришла весть о скоропостижной смерти Фарук-шаха, и таким образом главный оплот власти Салах ад-Дина в Сирии остался без правителя. В этой ситуации, прояви Масуд Изз ад-Дин достаточно ума, мужества и воли к власти, он мог бы объединить вокруг себя эмиров Сирии и взять Дамаск — даже не обращаясь за помощью к франкам.
И хотя, как уже было сказано, Изз ад-Дин всеми вышеназванными качествами не обладал, Салах ад-Дин, просчитав возможность такого развития событий, решил направиться в Дамаск, заодно потрепав по дороге франков — чтобы не дать им возможности объединиться со своими врагами в Сирии. Сложившаяся ситуация это позволяла, так как (об этом будет сказано чуть позже) заключенное с Балдуином IV перемирие к тому времени уже было грубо нарушено христианской стороной, и Салах ад-Дин с полным правом не считал себя связанным никакими обязательствами.
На этот раз султан двинулся в Дамаск через Бейрут, используя для этого как сухопутные силы, так и военные корабли.
* * *
Здесь следует снова остановиться и заметить, что военный и организаторский гений Салах ад-Дина проявился и в том, что одним из первых арабских полководцев он оценил всю значимость военного флота и решил возродить некогда мощный, насчитывавший не менее ста боевых кораблей флот Фатимидов.
«Во-первых, — отмечает В. Васильцов, — египетский султан создал специальный административный орган — диван по делам военно-морского флота, известный под названием «диван ал-устуль» (диван флота). О том, кто возглавлял это ведомство в 1176 году (579 хиджры), ничего не известно, кроме того, что это был один из приближенных, верных султану людей и что Салах ад-Дин издал предписание правителям всех областей Сирии и Египта выполнять все, что он потребует для обеспечения флота. В 1191 году Салах ад-Дин «передал этот диван своему брату Малику Адилю Абу Бакру Мухаммаду ибн Айюбу. А инспектором и секретарем его был назначен Сафи ад-Дин Абдаллах ибн Али ибн Шукр»
[51].
В распоряжение этого, как его назвали бы сегодня, министерства военно-морского флота был отдан город Файюм с его окрестностями. В задачи министерства входило снабжение флота и его строительство, а также снабжение судоверфей всем тем, что требовалось для строительства, то есть оборудованием, строительными материалами и пр.
Салах ад-Дин выделял для этого дивана значительные суммы, получая их из окрестностей Файюма, военного имущества, выручки от продажи соды, которая достигала в это время восьми тысяч динаров в год, а также закята
[52], сумма которого превышала 50 тысяч динаров, платы за наем кораблей дивана и ряда других источников.
Во-вторых, Салах ад-Дин повелел для постройки кораблей использовать ресурсы не только самого Египта, но и Сирии, откуда вывозились железо, добываемое близ Бейрута, кедр и итальянская (или каменная) сосна, которые произрастали в горах Ливана. Для закупки древесины, железа, воска был заключен ряд торговых соглашений с итальянскими республиками. Также в Александрии существовал диван, известный под названием «ал-матджар ас-султани», для приобретения различных товаров, ввозимых в Египет и необходимых для армии и флота, как то: древесина, железо, шерсть, ткани…
Немало сил и времени Салах ад-Дин уделял также сооружению оборонительного пояса на побережье, который включал в себя маяки, диббаны (наблюдательные пункты), сторожевые вышки и пр., от гарнизонов которых требовалось «проявление усердия в защите побережья и портов».
В случае приближения противника охрана должна была разжигать огни на маяках и дозорных башнях, если это было ночью, а днем — подавать сигнал дымом. Также использовались звуковые сигналы: барабанный бой и звуки сигнальных рогов. Правда, чаще для оповещения о положении, численности, национальности противника использовались дымовые сигналы и огонь. К сожалению, как именно передавались эти данные, неизвестно, но благодаря этой системе оповещения через «одну ночь или один день» в Каире уже могли знать о совершенном нападении.
Помимо этого шло укрепление таких морских портов, как Александрия, Дамьетта, Тиннис: строились мощные стены, башни и выкапывались рвы, при этом Салах ад-Дин лично старался следить за ходом работ.
Наконец, особое внимание Салах ад-Дин уделял боевому духу и материальному благосостоянию моряков. Так, им было повышено денежное довольствие, при этом «динар для флота отныне составлял три четверти обыкновенного, тогда как ранее — пять восьмых. Боевой же дух воинов, подготовка их к выполнению священной обязанности джихада осуществлялись при помощи многочисленных учебных заведений, основанных в Сирии и Египте»
[53].
Таким образом, к тому времени, о котором идет речь, Салах ад-Дин уже обладал великолепным флотом, и потому ему не составило труда осадить Бейрут как с суши, так и с моря
[54]. Однако Балдуин IV тут же собрал свой флот и подоспел к городу прежде, чем египетская армия смогла подготовиться к решающему штурму. Так как задерживаться у Бейрута никак не входило в планы Салах ад-Дина, то он снял осаду и продолжил свой путь в Дамаск.
В июне 1182 года он уже был в Дамаске и внимательно выслушивал сообщения эмиров и резидентов своей разведки в различных городах Сирии о том, что происходит в стране. Из докладов следовало, что многие местные царьки, и в первую очередь правители Мосула, отнюдь не смирились с его намерением объединить Египет и Сирию. Они вновь стали сколачивать свою коалицию, а также опять обратились за помощью к франкам.
