Известие о приближении к Краку армии во главе с Раймундом Триполийским не на шутку встревожило Салах ад-Дина — он опасался, что пока он с братом осаждает Крак, крестоносцы могут прорваться в Египет, и в спешном порядке отправил туда племянника Таки ад-Дина — налаживать оборону границы. 3 декабря 1183 года Раймунд подошел к Краку, и на следующий день, не желая оказаться зажатым между бойцами Рено и пришедшими ему на подмогу рыцарями, султан дал приказ отступать.
Некоторые европейские историки расценивают это отступление Салах ад-Дина как его поражение, не учитывая всей разницы в понимании целей, правил ведения и итогов войны в исламском и христианском обществе. С точки зрения ислама победа в одной отдельно взятой битве стоит немного; главное — это окончательная победа в войне, а путь к победе может пролегать и через тактические поражения.
Причем фактор времени в войне с этой точки зрения имеет первостепенное значение: выигрывает не тот, кто как можно быстрее стремится к победе, а тот, кто умеет ждать, лавируя, отступая, но не отказываясь от поставленной цели. А отказываться Салах ад-Дин и не думал. Будучи глубоко верующим мусульманином, он пытался увидеть во всем происходящем волю Всевышнего и разгадать ее. Свою неудачу у Крака-де-Моав он, видимо, объяснял тем, что в свое время, когда он впервые осадил эту крепость и Нур ад-Дин Зенги вышел ему навстречу с подмогой, он сам снял осаду, чтобы не встречаться с тем, кто тогда считался его повелителем. Теперь, дескать, Аллах наказал его за ту двойную игру, которую он повел с Нур ад-Дином. В то же время Салах ад-Дин уверовал, что в тот день, когда Аллах предаст в его руки логово Рено де Шатийона, это будет Его знаком, что время власти франков над Святой землей подошло к концу, и вскоре в его руки будет предан и Иерусалим.
Это было также верно и с чисто стратегической точки зрения — ведь именно Крак и еще несколько менее мощных крепостей стояли на страже пути из Египта в сердце Иерусалимского королевства.
Но тут на Салах ад-Дина навалились внутренние проблемы, отвлекшие его на какое-то время от активных действий против крестоносцев.
* * *
Пришло время признать, что мы крайне мало знаем о личной жизни Салах ад-Дина. Тайны гарема султана не подлежали разглашению, и потому нам неизвестно ни точное число его жен и наложниц, ни, по большому счету, то, сколько именно у него было детей, хотя некоторые источники называют такие цифры — 16 сыновей и одна дочь.
Мусульманские историки упоминают лишь об одном его браке — с вдовой Нур ад-Дина, дочерью Унура, но этот брак носил чисто политический характер и был заключен, лишь чтобы подчеркнуть преемственность и законность власти султана над Дамаском и Алеппо. Авторы беллетристических биографий Салах ад-Дина — как западноевропейские, так и арабские — часто, чтобы увлечь читателя, пытались изобразить жизнь его гарема и воссоздать образы его обитательниц, но все это — не более чем домыслы.
По всей видимости, Салах ад-Дин женился вскоре после переезда в Египет, и четыре его старших сына — аль-Афдал, аль-Азиз, аз-Захир и аз-Зафир — родились в 1171–1173 годах. Не исключено, что для укрепления своего положения он взял в жены одну из вдов покойного халифа аль-Адида или даже просто присвоил себе весь его гарем. Но подтвердить или опровергнуть это невозможно, так как история не сохранила имени даже его первой жены.
Зато история донесла до нас имена братьев, племянников и сыновей Салах ад-Дина, которым, как мы уже видели, он не раз делегировал свои властные полномочия и поручал весьма ответственные военные миссии. Но к 1183–1185 годам, о которых идет речь, по меньшей мере двое из сыновей Салах ад-Дина — аль-Малик аз-Захир и аль-Малик аль-Азиз — по меркам того времени считались почти совершеннолетними и явно хотели вкусить всю сладость плодов власти. Характеризуя аль-Малика аз-Захира как любимого сына Салах ад-Дина, Баха ад-Дин отмечает, что ему были свойственны «высокие помыслы, ясность суждений, высокий ум, честность и добродетельный образ жизни». Однако речь в данном случае идет, скорее, о чрезмерной лести, которая была так свойственна придворным историкам, а отнюдь не о реальных добродетелях подростка.
Во всяком случае, когда сразу после снятия осады с Кра-ка-де-Моав Салах ад-Дин вернулся в Сирию и встал вопрос о том, кому передать управление Алеппо, аль-Малик аз-За-хир, бывший еще совсем мальчиком, попытался претендовать на эту роль. Султан в ответ велел сыну оставаться с ним в Дамаске, а эмиром Алеппо назначил уже не раз упоминавшегося здесь своего 39-летнего брата аль-Адиля.
Это решение Салах ад-Дина, как отмечает Баха ад-Дин, породило у юного принца недовольство отцом, а возможно, и злобу. Салах ад-Дин, безусловно, это заметил, но как раз пока сын был лишен какой-либо реальной власти, у него не было никаких оснований опасаться этой злобы. В своих же кадровых назначениях он оставался верным принципам покойного дяди Ширкуха: делиться властью надо с близкими родственниками, но из последних выбирать самого достойного.
Таким образом, оставив в Алеппо аль-Адиля, Салах адДин вместе со старшим сыном в начале февраля 1184 года вернулся в Дамаск, куда уже направлялась делегация посланников багдадского халифа и Мосула, чтобы урегулировать вопрос о претензиях Салах ад-Дина на этот город и, по существу, на весь север современного Ирака.
Салах ад-Дин принял посольство со всеми полагающимися почестями, но переговоры, тянувшиеся почти месяц, в итоге зашли в тупик: Салах ад-Дин требовал, чтобы правители окружающих Мосул городов сами решали, кого им считать своим властелином — Салах ад-Дина или султана Мосула Изад ад-Дина, но мосульцы ответили на это категорическим отказом.
В это время вновь подоспели известия о новых бесчинствах Рено де Шатийона. Явно не придав значения ни недавнему рейду Салах ад-Дина к Краку, ни проявленному тем благородству во время свадьбы его пасынка, правитель Трансиордании вновь принялся грабить караваны арабских купцов, и урезонить его со стороны Иерусалимского королевства было, увы, некому. Таким образом, у Салах ад-Дина не осталось никакого другого выхода, кроме как начать готовиться к новому походу на Крак-де-Моав.
На этот раз он решил двинуть на Крак куда более мощную армию и в мае 1184 года разослал всем эмирам Египта, Сирии и Ирака послания с призывом присоединиться к его войску. Первые отряды, готовые встать под его знамена, стали прибывать в Дамаск еще в конце мая — начале июня. Каждому прибывшему Салах ад-Дин оказывал великие почести и щедро одаривал из своей казны, зная, что только таким образом можно купить их преданность.
Подготовка военной экспедиции в итоге затянулась до июля. Тому было три причины. Во-первых, надо было дождаться подхода Таки ад-Дина, без армии, а также огромной казны, которую он должен был привезти с собой из Египта, начинать войну было немыслимо. Во-вторых, надо было провести хотя бы начальное обучение воинскому искусству новобранцев, выработать у них навыки действий в строю, умение распознавать систему приказов посредством звуков труб и барабанов и приучить беспрекословно подчиняться этим приказам. В-третьих, летом 1184 года Салах ад-Дин впервые серьезно заболел и почти десять дней провел в постели. Правда, едва почувствовав себя лучше, он тут же с удвоенной энергией приступил к подготовке армии.
