На следующий день срок выпрошенной Рено отсрочки истек, Салах ад-Дин больше не имел перед ним никаких обязательств и теперь говорил с франком совершенно иным тоном.
— Достаточно! — сказал он. — Ты с самого начала пытался нас обмануть! Ты водил нас за нос, а тем временем восстановил крепость и наполнил ее припасами!
Рено пытался все отрицать, а затем предложил отправить в Бофор двух представителей — своего и Салах ад-Дина, чтобы на месте убедиться, восстановлены его укрепления или нет.
Салах ад-Дин принял это предложение, но когда защитники крепости увидели посланника султана, то попросту отказались впустить его внутрь. Вернувшись, тот доложил о провале своей миссии, но отметил, что ворота замка показались ему только-только отремонтированными и значительно укрепленными.
С этого момента Рено Сидонский был взят под стражу. Его больше не допускали к Салах ад-Дину, в то же время ему было решено дать еще один шанс.
Вот как передает ход дальнейших событий Баха ад-Дин:
«Ему сообщили: «Отсрочка закончилась; ты должен безоговорочно сдать крепость». Он еще раз попробовал воспользоваться их доверчивостью и увильнуть от прямого ответа, а затем отправил своего доверенного слугу к людям в замке, приказывая сдать город. Однако те самым категорическим образом отказались выполнить этот приказ. «Мы — слуги Магистра, — заявили они, — а не твои». В замке выставили стражу, чтобы никто не мог ни войти в замок, ни выйти из него. В 18-й день второго месяца жумада христианин признал, что время отсрочки истекло, и сказал, что сам пойдет в замок и проследит, чтобы тот был сдан. Он сел на своего мула и пустился в путь в сопровождении нескольких наших офицеров. Приехав в Аш-Шакиф, велел своим людям сдать замок, но получил отказ. Затем вышел священник, который поговорил с ним на их языке, и с этого момента люди в замке стали оказывать еще более решительное сопротивление. Было решено, что начальник велел священнику вдохновлять их в упорстве. Остаток дня он провел, рассылая сообщения людям в замке, а поскольку те не обращали на них ни малейшего внимания, его доставили обратно в лагерь. В тот же вечер его отправили в замок Баниас, где должны были содержать как узника» (Ч. 2. Гл. 55. С. 168).
Европейские хроники, как уже говорилось, о священнике не упоминают и настаивают на том, что оба приказа — сдать замок на арабском и ни при каких обстоятельствах его не сдавать на французском — были отданы Рено Сидонским. Но, думается, в данном случае следует больше доверять арабским историкам.
В любом случае Рено стал пленником, но Салах ад-Дин не стал ему мстить за потерянные три месяца. Из Баниаса барона снова доставили в лагерь, где угрожали и даже, судя по всему, пытались напугать пытками. Но Рено Сидонский продолжал достойно держаться, и до пыток, похоже, дело не дошло. Салах ад-Дин велел перенести шатер пленника на плато соседнего холма, откуда он мог видеть свой замок лучше, чем прежде. Кроме того, Рено, видимо, страдал астмой, и, велев перенести его шатер, Салах ад-Дин позаботился одновременно о его здоровье — до холма не доходили обычные для этой местности утренние туманы, вызывавшие у Рено приступы удушья.
Между тем Ги де Лузиньян уже направлялся к Акко и еще один большой отряд франков высадился у Скандалио-на (Искандарии), от которого до Акко было рукой подать.
Начиналось одно из самых затяжных позиционных сражений в истории.
Глава четырнадцатая
БИТВА ЗА АККО
Итак, в апреле 1189 года Ги де Лузиньян, избравший своей резиденцией Триполи, вновь попытался заставить Конрада Монферратского признать свои права на Тир. Получив отказ, он решил самостоятельно со своей маленькой армией отвоевать Иерусалимское королевство. Вместе с королем одним из командиров этого войска стал его брат Жоффруа де Лузиньян, прибывший на Ближний Восток сразу после того, как узнал о пленении брата в битве при Хатгине.
Стремительным маршем король Ги провел свою армию мимо Тира и вскоре вступил на завоеванную врагом территорию. Оперативная разведка Салах ад-Дина сработала четко: он знал о всех продвижениях армии де Лузиньяна, в том числе, разумеется, и о его появлении у Скандалиона. В этот момент Салах ад-Дин мог без особого труда, воспользовавшись тем, что армия непрошеных гостей оказалась в ущелье, взять ее в кольцо и попросту перебить всех до единого.
Сделай он это — и, возможно, история Третьего крестового похода была бы совсем другой. Но именно в эти августовские дни 1189 года Салах ад-Дин допустил роковую ошибку — он недооценил противника и впервые за многие годы ошибся, пытаясь продумывать ходы за неприятеля. Не исключено, что этот просчет был допущен из-за того, что в глубине души султан презирал Ги, считая, что иерусалимский король не способен не только держать слова, но и воевать — разве не его он наголову разбил при Хаттине?!
Во всяком случае, когда Салах ад-Дину донесли о марше Ги де Лузиньяна, он не воспринял это известие всерьез, решив, что франки просто хотят таким образом отвлечь его от осады Бофора. Всю серьезность ситуации Салах ад-Дин понял лишь 26 августа, когда авангард де Лузиньяна уже находился в Ахзиве (Аз-Зибе), то есть в 16 километрах от Акко. Но день был уже потерян, его остаток Салах ад-Дин потратил на то, чтобы разослать письма правителям всех соседних городов с требованием немедленно присоединить свои войска к его армии в районе Кинерета и еще быстрее подослать обозы с провиантом.
27 августа армия Салах ад-Дина двинулась от Бофора к Акко по извилистым горным дорогам Галилеи. Но в этот же день армия Ги де Лузиньяна подошла к Акко и стала развертываться для его осады.
Прежде чем продолжить путь в Акко, султан отправил в Дамаск пленного Рено Сидонского, еще раз высказав ему все, что он думает о его предательстве (или о верности своим единоверцам — это с какой стороны посмотреть). Крепостные башни Акко воины Салах ад-Дина увидели лишь 29 августа, и к этому времени Ги де Лузиньян со своими людьми уже укрепили позиции и были готовы отразить как возможную вылазку городского гарнизона, так и атаку превосходившей по численности армии Салах ад-Дина. В то же время у крестоносцев явно не хватало сил, чтобы взять столь большой город в плотную блокаду, и мусульмане без особого труда переправили в Акко несколько отрядов своих воинов и обозы с продовольствием, значительно усилив гарнизон города и пополнив его запасы, то есть подготовиться к максимально длительной осаде. Сам же Салах ад-Дин перегруппировал остававшуюся под его началом армию, разделив ее на правый фланг, центр и левый фланг, и стал лагерем… в девяти километрах к юго-востоку от Акко.
Таким образом, он практически полностью блокировал крестоносное войско с суши — теперь любую помощь и подкрепление оно могло получать только с моря, что на первый взгляд кажется весьма правильным и грамотным маневром.
Но вот тут-то и возникает первый странный вопрос этой, одной из самых странных военных кампаний во всей истории. Почему, заперев франков у стен Акко, Салах ад-Дин даже не предпринял попытку как можно скорее дать им решительный бой, а позволил им продолжать получать подкрепления с моря, которые с начала сентября шли почти непрерывным потоком?
