Битву начали кавалеристы и стрелки короля. Внезапным и дружным ударом они смяли левый фланг армии Саладина и обратили врагов в бегство. Начавшаяся паника позволила христианам с ходу взять ставку Саладина, и сам он, покинутый гвардией, едва не погиб в общей свалке. Но крестоносцев погубила их обычная алчность. Овладев вражеским лагерем, они предались неудержимому грабежу, что сразу же нарушило общий порядок. Сарацины, заметив, что их больше не преследуют, соединились под знаменем своего вождя и бросились в атаку.
Не ждавшие подобного оборота христиане, нагруженные добычей, которую не хотелось упускать, обнаружили полную растерянность. Попытки отдельных вождей восстановить боевой порядок не имели успеха, и вскоре христианская армия рассеялась, неся большие потери. Одни тамплиеры пытались бороться, но и они были разбиты, а их гроссмейстер (Жерар де Ридфор. — П. Л.), захваченный мусульманами, по приказу Саладина был казнен…»
[78].
Салах ад-Дин понимал всю важность этого сражения и потому тщательно подготовил к нему армию, разъяснив каждому командиру задачи на его участке фронта. К этому времени у Акко собралась большая часть того войска, которым он располагал: подошли эмиры из Мосула, Алеппо, Синджара, внутренних областей Палестины, отряды курдов из глубинных областей халифата и часть египетской армии.
Сам Салах ад-Дин устроил свою ставку в центре. Перед боем он лично обошел все ряды армии, с левого по правый фланг, воодушевляя их словами, что они ведут войну во имя Аллаха и угодная Аллаху религия непременно одержит победу. А в том, какая именно религия угодна Аллаху, Салах ад-Дин никогда не сомневался.
Войска начали сближение на рассвете, и левый фланг франков схлестнулся с правым флангом мусульман примерно в девять утра. Обе стороны дрались отчаянно, и в какой-то момент левый фланг мусульманского войска дрогнул и начал отступать. Заметив это, Салах ад-Дин, все это время, как обычно, находившийся на передовой, направил на противоположный, правый фланг подкрепление, которое заставило крестоносцев попятиться назад. Но командовавший этим сражением Ги де Лузиньян тоже заметил маневр Салах ад-Дина. В этот момент до Ги дошло, что, отослав сотни бойцов с «правого центра», Салах ад-Дин ослабил этот участок фронта, и король Иерусалимский немедленно направил туда пехоту и рыцарей — эти «танковые войска» Средневековья. И находившиеся на правом фланге центра бойцы эмира Диярбекира не выдержали напора. Вместо того чтобы организованно отступить, они обратились в беспорядочное бегство. Начавшаяся паника быстро распространилась и на другие отряды, и этот прорыв через центр отрезал от остальной армии правый фланг мусульман.
Теперь крестоносцы не только преследовали убегавших, но и пытались прорваться к ставке Салах ад-Дина. В какой-то момент они добрались до его шатра и убили находившегося там личного водоноса султана и еще двух слуг. Но самого Салах ад-Дина в шатре не было, да и не могло быть — в сопровождении отряда особо преданных ему мамлюков он, как обычно, переезжал от одной части армии к другой, подбадривая воинов, обещая им дорогие подарки и вновь выкрикивая свой боевой клич: «Вперед! За ислам!»
В тот момент, когда правый фланг центра обратился в бегство, Салах ад-Дин как раз находился на левом, который продолжал успешно держаться и даже постепенно теснил противника.
Наконец увлекшиеся преследованием крестоносцы осознали, что битва не закончена, и повернули назад. По дороге им встретилась толпа бежавших из мусульманского лагеря торговцев, конюхов, погонщиков мулов и прочих «тыловиков», часть которых они безжалостно убили. В этот момент и начались те грабежи, о которых пишет Жозе Франсуа Мишо.
Салах ад-Дин тем временем в сопровождении все того же отряда мамлюков, из которых в живых осталось лишь пять бойцов, начал останавливать бежавших с поля боя. Собрав и построив часть из них в боевой порядок, он бросил этот отряд на увлеченно собиравших добычу христиан. Теперь уже те, не ожидая такой атаки, обратились в паническое бегство, и начавшаяся паника передалась всему центру и правому флангу крестоносцев, так что левый фланг мусульман теперь начал их преследовать.
Это позволило переломить ситуацию и на правом фланге армии Салах ад-Дина. Охваченные азартом мусульмане гнали крестоносцев вплоть до валов, ограждавших их лагерь — и здесь столкнулись с хорошо организованной магистром Жераром де Ридфором обороной. Завязалась сеча, в ходе которой Жерар де Ридфор, по версии самих тамплиеров, геройски погиб. Если же верить мусульманским источникам, он бьи взят в плен и казнен Салах ад-Дином как клятвопреступник — за нарушение клятвы не поднимать оружия против мусульман, которую дал и Ги де Лузиньян.
Однако главное состояло в том, что охрана христианского лагеря выдержала удар сарацин и даже отбросила их назад.
К вечеру, когда битва закончилась, поле вокруг Акко представляло собой страшное зрелище: повсюду валялись тела убитых; земля была в буквальном смысле слова пропитана кровью. Потери с обеих сторон составили тысячи человек; с обеих сторон были убиты целый ряд видных командиров и славящихся своей отвагой воинов. Многие мусульманские историки утверждают, что франки потеряли в этой битве семь тысяч человек, но, судя по всему, их потери были все же значительно меньше.
И все же в мусульманском стане царило ликование: исход сражения трактовался как «победа истинной религии». В то же время выяснилась крайне неприятная для мусульман новость: пока часть армии бежала, а другая была занята сражением, десятки оставшихся в тылу слуг занялись кражей денег, одежды, одеял, оружия и другого имущества, которое находилось в шатрах воинов. То есть, попросту говоря, мародерством. Сами они потом в свое оправдание утверждали, что ошибочно посчитали сражение проигранным и не хотели, чтобы ценные вещи достались врагу.
Салах ад-Дин велел нагнать воров и сложить краденое перед его шатром, а затем предложил каждому обворованному опознать свои вещи и, поклявшись, что они принадлежат ему, забрать их обратно.
В течение нескольких последующих дней мусульмане хоронили тела своих убитых, а тела христиан собирали на подводы и затем сбрасывали в море — понимая, что если оставить трупы непогребенными, то в лагере может вспыхнуть эпидемия. Однако трупов было так много, что похоронные бригады не справлялись, и смрад от разлагающихся тел заполнил лагерь. Опасаясь за здоровье своих бойцов, а также не желая терпеть миазмы, Салах ад-Дин велел перебазировать лагерь и обозы к Эль-Каррубе, что и было сделано 12 октября.
А еще спустя день Салах ад-Дин собрал в своем шатре всех эмиров и советников и начал совет с речи, которую, видимо, считал в каком-то смысле программной.
«Во имя Аллаха! Хвала Аллаху! Да снизойдет благословение Аллаха на Его Посланника!
Враги Аллаха и нашего народа вторглись к нам и попирали своими ногами землю Ислама; однако уже теперь мы видим предвестие нашего торжества над ними, если такова будет воля Аллаха. Врагов осталось совсем немного; теперь настало время уничтожить их полностью. Аллах свидетель, что в этом состоит наш долг. Вам известно, что единственное подкрепление, на которое мы можем рассчитывать, это войско, которое ведет к нам ал-Малик ал-Адил. Враг жив; если мы оставим его в покое и он останется здесь до той поры, когда море станет пригодно для судоходства, он получит мощное подкрепление. Я придерживаюсь мнения, и оно кажется мне наиболее правильным, что нам следует немедленно атаковать врага, но пусть каждый из вас выскажется по этому поводу» (Ч. 2. Гл. 60. С. 184).
