Стратегические и политические последствия победы при Арсуфе, однако, были значительно серьезнее ее тактических результатов. Ричард, не пробыв и трех месяцев в Святой земле, уже доказал на практике свои незаурядные военные таланты: мастер осадного дела, тактики, стратегии и логистики; выдающийся военачальник и тактик; наконец, отважная и харизматичная личность, внушающая своим сторонникам храбрость, верность и уважение. Теперь он достиг своей стратегической цели — Яффы, а в ближайшей перспективе — отвоевания побережья и подступов к Иерусалиму. Армия Саладина на какое-то время была полностью деморализована и потерпела поражение, обернувшееся звонкой пощечиной «герою джихада». Как выяснилось, он не только не был способен удержать крепость или захватить ее, но и не в состоянии победить противника даже в чистом поле. Султан был вынужден перейти от наступления к обороне, втягиваясь в очередной продолжительный и разорительный конфликт, где франки могли проигрывать, ему же это было непозволительно. Спровоцированное неудачей под Арсуфом брожение в уставшей воевать и лишенной привычных трофеев и добычи армии вылилось в неповиновение и закончилось новым унизительным поражением под Яффой в следующем году. Потеря престижа Саладина оборачивалась ростом престижа Ричарда как величайшего воина христианского мира»
[87].
* * *
Салах ад-Дин был, вне сомнения, впечатлен храбростью и полководческим талантом Ричарда, и живи они в наши дни, можно было бы написать, что египетский султан зауважал короля Англии как профессионал профессионала.
Но, как уже было сказано, основную ставку в своем противостоянии Ричарду он делал не на победу в битвах, а на то, что европейцы не смогут бесконечно долго сражаться в отрыве от своих баз и рано или поздно начнут задумываться о возвращении домой. Главным своим союзником он избрал время, а основным видом противостояния франкам — тактику выжженной земли. Так что и в Арсуфе, и в Яффо, в который христиане вошли 10 сентября, их встретили не крепости, а их развалины — правда, разрушить эти города до конца мусульмане не успели.
Такая же участь была уготована Ашкелону, Рамле, Лоду и всем крепостям, через которые Ричард мог направиться к Иерусалиму. А вот Иерусалим, согласно планам Салах ад-Дина, напротив, следовало всячески укрепить и подготовить к длительной обороне.
Во второй половине сентября Салах ад-Дин прибыл в Ашкелон и объявил его жителям, что как бы это ни было горько для него самого, но Аллах повелел ему разрушить их город.
Это известие вызвало шок у местного населения, которому предстояло в считаные дни собрать или продать свои пожитки и двинуться в поисках нового места жительства. Многие отказывались понимать, зачем разрушать один из красивейших городов региона, расположенный на берегу моря и окруженный со всех сторон садами и виноградниками. Вдобавок ко всему город был хорошо укреплен, толщина его добротно сложенных стен достигала в некоторых местах пяти метров, и казалось, он мог выдержать любой штурм. Но Салах ад-Дин был непреклонен: он не хотел тратить время и силы на будущую оборону Ашкелона.
Среди воинов и жителей города начался набор рабочих, которых затем разделили на бригады и каждой из них отвели определенный участок стены или башню, которую она должна была разрушить. Салах ад-Дин самолично набирал рабочих и следил за ходом работ, подгоняя бригады. Он торопился, опасаясь, что если Ричард узнает о начавшемся разрушении Ашкелона, то поспешит к городу, чтобы помешать этому.
Тем временем из городских домов доносились рыдания — многие так и не смогли даже за бесценок распродать нажитое и вместе с семьями покидали обжитое место налегке, иногда всего с одним ослом или мулом, а впереди им предстоял долгий путь в Сирию или Египет.
Работы по разрушению Ашкелона продолжались, по всей видимости, до конца октября. Так как крепостные стены и многие строения были сложены необычайно прочно, то их приходилось сначала поджигать, чтобы размягчить кладку, связывающую между собой камни. Одним из последних строений, подлежащих разрушению, стала легендарная Башня госпитальеров, охранявшая городскую гавань и представлявшая собой небольшой замок. Салах ад-Дин хотел своими глазами увидеть, как это мощное сооружение превратится в груду обломков, после чего в ночь на 23 сентября покинул окрестности Ашкелона и, сделав значительный крюк, направился к Лоду и Рамле.
Разместив армию, он поехал осматривать оба этих города и, придя к выводу, что возвышающийся над Рамле замок и знаменитая церковь Лода являются слишком хорошо укрепленными зданиями, велел их разрушить. Как и в Ашкелоне, населению обоих городов было велено оставить свои дома, но перед этим им были бесплатно розданы вся имевшаяся в государственных амбарах пшеница, а также корм для скота.
Пока шло разрушение Лода и Рамле, Салах ад-Дин впервые за многие месяцы направился в Иерусалим, где пробыл с 26 по 29 сентября, оценивая состояние городских стен, запасов оружия и продовольствия и прикидывая, насколько следует эти запасы увеличить.
Баха ад-Дин сообщает, что в тот же день группа выехавших на поиски провизии христиан столкнулась с одним из передовых эскадронов Салах ад-Дина. Отряд рыцарей бросился на помощь единоверцам, и один из рыцарей попал в плен. На допросе он рассказал, что поспешившим на подмогу отрядом командовал сам Ричард Львиное Сердце, и в бою один из мусульман едва не нанес королю смертельный удар копьем. Верный палладии принял этот удар на себя и погиб, но и Ричард при этом получил ранение. «По крайней мере, так нам было сказано, но правда известна одному лишь Аллаху», — добавляет Баха ад-Дин.
* * *
1191 год по праву можно назвать одним из самых бурных в истории. Бурлила Европа, бурлил и Восток, охваченный смутами, дворцовыми переворотами и войнами. К Салах ад-Дину то и дело прибывали послы от различных правителей, от Антиохии до Азербайджана, с просьбами о помощи, но дело заключалось в том, что он сам крайне нуждался в помощи в борьбе с Ричардом.
На протяжении всего сентября в районе Яффо происходили стычки между отрядами франков и мусульман, не приносившие победы ни той ни другой стороне, но сопровождаемые растущими день ото дня потерями. Историки не раз задавались вопросом о том, почему, взяв Яффо, Ричард не поспешил с походом на Иерусалим. Ведь пока Салах ад-Дин был занят разрушением Ашкелона, он мог стремительным маршем пройти через те же Л од и Рамле, в течение максимум трех дней выйти к Иерусалиму и в ходе решительного штурма взять город. Но нет — вместо этого Ричард увяз в Яффо, занялся отстройкой его крепостных стен и почти не продвинулся в сторону Иерусалима, до которого оставалось-то менее 40 километров!
Однозначного ответа на этот вопрос нет, разумеется, ни у кого, хотя объяснений существует множество. Возможно, дело заключалось в том, что как раз в эти дни Ричард заболел или действительно был ранен во время уже упомянутого боя близ Яффо. Во всяком случае, 15 октября Салах ад-Дину был доставлен 21 пленный, захваченный во время стычки под Акко, и на допросах они рассказали, что король в последнее время болел.
