ГЕНЕРАЛ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ
Я генерал государственной безопасности и еврей. Есть возможность закончить свои дни в тюрьме…
Наум Эйтингон.
Из разговора с Павлом Судоплатовым
Первых чекистов-разведчиков отличали беззаветная преданность делу революции и горячее желание служить ее идеалам, настойчивость и упорство в труде и учебе. Многим сотрудникам до прихода во внешнюю разведку довелось пройти практическую школу ВЧК.
Какие это были люди? Что позволяло им успешно справляться со сложными оперативно-чекистскими задачами, преодолевать резкие повороты судьбы, вызванные несправедливостью, а порой и предательством коллег? Попытаемся рассказать об этом на примере жизни и деятельности замечательного разведчика 1920—1930-х годов, а затем — одного из руководящих сотрудников советских органов государственной безопасности генерал-майора Наума Исааковича Эйтингона, волею обстоятельств отлученного от активной чекистской работы в расцвете своих творческих сил и возможностей.
Он скончался 3 мая 1981 года, так и не дождавшись реабилитации. Никаких официальных некрологов в газетах не было. Во время похорон на Донском кладбище в Москве видный советский чекист, Герой Советского Союза полковник Евгений Иванович Мирковский, который являлся коллегой, боевым соратником и другом Эйтингона, подчеркнул: «Сегодня у этой могилы как бы завершается рыцарская эпоха в истории нашей ЧК…»
А в середине 1970-х годов на имя члена политбюро ЦК КПСС, председателя КГБ при СМ СССР Юрия Андропова поступило письмо от отставного разведчика Наума Эйтингона, который был репрессирован во времена правления Хрущева как соратник Берии. В письме, в частности, говорилось: «В 1925 году, перед отъездом в Китай (это был мой первый выезд за кордон), я вместе с бывшим в то время начальником Иностранного отдела ОГПУ тов. Трилиссером был на приеме у товарища Дзержинского. Он, после того как коротко объяснил обстановку в Китае и указал, на что следует обратить особое внимание, сказал: «Делайте все, что полезно революции». И я всю жизнь следовал этому напутствию и делал всегда то, что считал полезным и нужным для Советской власти и партии.
Легко представить себе, каким нелепым, диким и непонятным явился для меня мой арест. Ни в ходе предварительного следствия, которое длилось четыре года, ни во время суда, так же как и в настоящее время, я ни в чем себя виновным перед Советской Родиной и партией не признавал и не признаю. Меня приговорили к 12 годам тюрьмы, которые я провел во Владимирском централе. Я прошу Вас помочь мне, чтобы как можно скорее разобрались с моим делом о реабилитации и восстановлении в партии».
Однако в то время все попытки Эйтингона добиться справедливости оказались тщетными. Честное имя выдающегося разведчика было восстановлено только в апреле 1992 года, через 11 лет после его кончины.
У него было несколько фамилий, кодовых имен, оперативных псевдонимов. Так кто же он, легендарный разведчик и «дважды узник Советского Союза» Наум Исаакович Эйтингон, он же Леонид Александрович Наумов, он же «генерал Котов», он же «Том», он же «Пьер», он же… вошедший в историю советских органов государственной безопасности как их меч, карающий предателей и изменников? Каким был его жизненный путь? Что он успел совершить на этом пути?
Если честно, то при сборе материалов, связанных с биографией нашего героя, автору пришлось столкнуться с довольно противоречивыми сведениями о нем. Видимо, на биографию чекиста наложила свой отпечаток специфика его оперативной деятельности. Так, например, в многочисленных изданиях и справочниках указывается, что Эйтингон родился в белорусском городе Могилеве, откуда мать сразу же увезла его в местечковый Шклов, где проживала семья. А в последнем паспорте, которых у Эйтингона за период его активной чекистской жизни, пожалуй, было много, местом рождения указан именно Шклов. Так что в этом вопросе мы будем доверять паспортным данным.
О других же разночтениях поговорим ниже, попробовав проследить жизненный путь разведчика — генерала особого назначения.
Глава первая
СТАНОВЛЕНИЕ ЧЕКИСТА
В возрасте 21 года Наум Эйтингон стал вторым по значимости чекистом Гомельской губернии. Он утверждал новую власть, обрубая корни прежней системы.
Очерки истории российской внешней разведки
Шклов
6 декабря 1899 года в небольшом уездном городке Могилевской губернии Шклове в семье Исаака Файвеловича Эйтингона родился первенец, которого счастливые родители нарекли распространенным именем Наум. Детство мальчика прошло здесь же, где постоянно жили родители и где его отец служил конторщиком на местной бумажной фабрике. Одновременно, имея репутацию безупречно честного в финансовых делах человека, Исаак Файвелович избирался членом Шкловского ссудо-сберегательного товарищества.
История этого старинного города насчитывает много веков: первые поселения возникли на реке Шкловке еще в X веке, а впервые Шклов упоминается в 1520 году в документах посла Польского королевства Герберштейна во время его дипломатического путешествия в Москву.
К середине XVI века на месте деревень Старый Шклов и Хотимка уже существовало Шкловское графство. Местными землями тогда владели магнаты Речи Посполитой Ходкевичи. Шкловская крепость, являвшаяся при них восточным польским форпостом на границе с Московским царством, несколько раз горела. Впервые это случилось в 1535 году, когда она была сожжена князем Шуйским. А в 1581 году, когда в битве под Шкловом во время литовской войны польско-литовское войско было разбито, крепость вновь была сожжена дотла войсками московского царя Ивана Васильевича.
В августе 1654 года во время польско-русской войны Шклов был осажден армией воеводы князя Трубецкого, а в начале сентября — взят русскими войсками. Началась расправа над населением: шляхтичей ссылали в Казань, людей попроще «неволили в полон и до Москвы отвозили».
Однако военные неудачи и непрерывные восстания горожан вынудили русские войска покинуть Шклов, и он еще более столетия оставался под властью польской короны, а в 1708 году был разграблен шведами.
В 1762 году Шклов получил официальное право города (хотя позднее стал считаться местечком). Его пограничное расположение благоприятствовало торговле. В свою очередь, за счет торговли с Москвой и Ригой в городе быстро развивалась и росла еврейская община. И если к тому времени она составляла немногим более 20 процентов всего городского населения, то уже к началу XIX века превысила 70 процентов.
Наконец, в 1772 году при первом разделе Речи Посполитой Шклов оказался в составе Российской империи. Императрица Екатерина II подарила город своему фавориту генерал-адъютанту графу Григорию Потемкину. Однако через несколько лет уездный город Могилевской губернии перешел во владение к другому любимцу императрицы — генерал-адъютанту Семену Гавриловичу Зоричу, сербу по происхождению, который переехал в Шклов на постоянное место жительства. За годы правления Зорича в городе были возведены дворец, новые церковь и синагога, ратуша с торговыми рядами, театр драмы и балета. В Шклове также появилась кадетская школа, в которой на полном содержании за счет Семена Гавриловича получали военное образование 300 детей местных шляхтичей.
