22 мая вернулась домой Софья Эйтингон. Нелепые обвинения Рюмина и его подручных рухнули окончательно. Когда Судоплатов доложил Берии о ее деле, тот приказал своему заместителю Круглову немедленно ее освободить. Спустя полчаса в Верховный суд страны было отправлено письмо, в котором МВД просило аннулировать приговор, а дело — закрыть.
Казалось, справедливость восторжествовала. Но это была только видимость…
30 мая 1953 года был образован 9-й (разведывательно-диверсионный) отдел МВД СССР во главе с генерал-лейтенантом Судоплатовым. Генерал-майор Эйтингон становится его заместителем.
Однако просуществовал этот отдел недолго. Практически сразу после ареста Берии он был упразднен. В июле 1953 года Эйтингон был уволен в отставку. А в августе его и Судоплатова арестовали.
Второй арест
В июне 1953 года был арестован руководитель Министерства внутренних дел СССР Л. П. Берия. Он был обвинен в шпионаже в пользу западных держав, попытке ликвидации Советского государства и установления власти буржуазии. Вслед за ним были арестованы и вскоре расстреляны несколько других высших чинов НКГБ — МГБ — МВД СССР: генерал-полковник Богдан Кобулов и его брат генерал-лейтенант Амаяк Кобулов; начальник следственной части по особо важным делам генерал-лейтенант Лев Влодзимирский; заместитель министра внутренних дел генерал-полковник Сергей Гоглидзе; бывший начальник внешней разведки и бывший посол СССР в Германии генерал-лейтенант Владимир Деканозов.
Вскоре по «делу Берии» были арестованы Павел Судоплатов и Наум Эйтингон, а также ряд других ответственных сотрудников МВД СССР.
Позже Муза Малиновская вспоминала рассказ отца:
«Судоплатова арестовали на работе. Что же касается Эйтингона, его забрали из дома — ведь он был уже «отставник». Генерал сидел на кухне и пил чай. Когда раздался звонок в дверь, он сразу понял, что пришли его арестовывать. Он сказал пришедшим: «Оружие под подушкой», встал, оделся и вышел. Эйтингон хотел, чтобы в его деле фигурировало, что он добровольно сдал оружие и не оказал никакого сопротивления при аресте. Как и генерал Судоплатов, он был доставлен в Бутырскую тюрьму.
Но если первый его арест происходил фактически тайно и мало кто догадывался о причинах его долгого отсутствия, то сейчас ситуация изменилась. В партийных организациях крупных предприятий, в институтах, на заводах и фабриках устраивались партийные собрания, на которых зачитывались списки так называемых «изменников Родины». В этих списках значился и генерал Наум Исаакович Эйтингон.
В 1953 году с семьей Эйтингона вообще перестали общаться. От нас отвернулись даже самые близкие люди. Не здоровались соседи по лестничной клетке, старые друзья».
Итак, в августе 1953 года Эйтингон вновь оказался за решеткой. Четыре года он провел в Бутырской тюрьме без суда.
В феврале 1955 года Эйтингон написал письмо в ЦК КПСС на имя Маленкова, Хрущева, Ворошилова, Молотова, Булганина, Микояна и Кагановича. На сопроводительном документе стоит пометка: «Доложено тов. Хрущеву Н. С. и тов. Суслову М. А.». Письмо объемное, подробное. Чувствуется, что Эйтингон надеялся, что повторный арест — ошибка и что политбюро разберется. Приведем отрывки из этого письма:
«От арестованного бывшего сотрудника МВД СССР, члена КПСС с 1919 года, генерал-майора Эйтингона. Глубокоуважаемые товарищи!
Прошу извинить, что мне приходится вас беспокоить, но тяжелое положение, в котором я сейчас нахожусь, вынуждает меня обратиться к вам с этим письмом. В конце 1951 года я был арестован МГБ СССР и, после 17-месячного пребывания в тюрьме, в марте 1953 года меня освободили и мне было заявлено, что я полностью реабилитирован и никаких претензий ко мне нет. Действительно, я вскоре был восстановлен в партии и на работе. <…>
В середине июля 1953 года я был вызван в отдел кадров МВД СССР, где мне зачитали приказ о моем увольнении из органов, но ничего членораздельного, чем вызвано такое решение, не сказали, а отделались общей фразой, что я не подхожу для работы в МВД (это после того, как я в течение почти 34-х лет непрерывно работал в органах государственной безопасности!). <…>
В августе 1953 года я был вторично арестован и вот уже полтора года нахожусь в тюрьме. Следствие по моему делу еще не закончено.
Со всей искренностью могу вас заверить, что я ни в чем не виновен, никогда ничего плохого против партии не делал и никакого отношения к преступлениям Берии не имею. <…>
С Берией я впервые встретился в мае 1939 года, когда я ему докладывал о своей работе по приезде из Испании, где я пробыл более 2-х лет — вначале в качестве заместителя, а потом резидентом НКВД СССР.
Спустя несколько недель после первой встречи Берия мне сообщил, что мне нужно будет выехать для выполнения очень важного правительственного задания в Мексику. Я начал подготовку к выезду, в это время Берия меня принимал довольно часто, так как шло обсуждение всяких деталей и подготавливался план. В начале августа план был утвержден в руководящей партийной инстанции, и я по иностранному паспорту выехал из СССР за границу. <…>
Перед самым моим отъездом в 1939 году Берия мне передал, что если я выполню порученное мне дело, то меня никогда не забудут, что мне всегда помогут и что мне не следует беспокоиться ни за свою семью, ни за своих ближайших родственников. Причем это мне было передано не как личное обещание Берии, а от имени ЦК нашей партии и тов. Сталина.
После моего возвращения, когда я докладывал Берии о выполнении задания, он мне сказал, что проделанной мною работой довольны. <…> Тут же Берия снова подтвердил данное мне в 1939 году от имени ЦК обещание в отношении меня лично и моих родных и близких. <…>
Тяжелое положение, в котором я нахожусь в настоящее время, полуторагодичное пребывание в тюрьме, серьезная болезнь (у меня язва желудка, которая в последнее время очень часто обостряется), а также материальные затруднения, которые испытывают двое маленьких моих детей, вынуждают меня напомнить вам о данном мне в свое время обещании и попросить о его реализации. Обращаюсь к вам с просьбой:
Дать указание быстрее разобраться с моим делом и дать мне возможность жить, работать на пользу Родины и воспитать малолетних моих детей. Если же почему-либо мне не верят, я прошу не подвергать меня лишним мучениям, не заставлять меня тянуть свою старость (мне уже скоро 56 лет) по тюрьмам и тюремным больницам, а дать возможность умереть по-солдатски, так, как я и прожил свою жизнь. <…>
За то, что вас побеспокоил, — простите.
Прощайте.
Эйтингон.
25 февраля 1955 года.
Москва, Бутырская тюрьма, камера 195».
Обращаем внимание читателя, что в своем письме Эйтингон не просит выпустить его на свободу. Он просит лишь разобраться в его деле. Он хочет, чтобы по его вопросу было принято хоть какое-то решение.
Однако ответа на свое письмо Эйтингон так и не дождался.
Только в марте 1957 года состоялся суд. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила генерала Эйтингона — арестованного в 1951 году и «ошибочно и преступно» выпущенного на свободу Берией в 1953 году — к 12 годам лишения свободы «за измену Родине». Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал.
