Книга Николай Некрасов, страница 26. Автор книги Михаил Макеев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Николай Некрасов»

Cтраница 26

Позднее, в мае того же года, он переехал в квартиру, которую ранее снимал Краевский, сухую и светлую.

Слово «встреча» в данном случае, конечно, употребляется не буквально. Скорее всего, Белинский и Некрасов встречались и раньше — в редакции, в конторе «Литературной газеты» и «Отечественных записок». Речь идет о встрече как «узнавании», неожиданном или ожидаемом обнаружении близости, заинтересованности друг в друге, начале дружеских отношений. Такая близость возникла быстро — великий критик был, по многочисленным свидетельствам, порывистым, увлекающимся, и Некрасов смог его заинтересовать. С этого момента Белинский становится новым и, наверное, последним, хотя и специфическим, «покровителем» Некрасова. Как и отношения с Полевым и поначалу с Кони, это были отношения учителя и ученика. Белинский, обладавший склонностями и темпераментом учителя жизни, даже больше, чем его «предшественники», нуждался в людях, готовых внимать ему и учиться у него. Таким был Кольцов, скончавшийся в конце 1842 года и оставивший место «ученика» Белинского вакантным. Очевидно, Некрасов выказал готовность занять его.

Но чем Некрасов привлек Белинского? Панаев, человек очень близкий к Белинскому, а впоследствии к Некрасову, замечает: «Литературная деятельность Некрасова до того времени не представляла ничего особенного. Белинский полагал, что Некрасов навсегда останется не более как полезным журнальным сотрудником…» Это, безусловно, верно. Некрасов, несмотря на происходившую с ним эволюцию, особо не выделялся из толпы журналистов и литераторов, примыкавших к «гоголевскому направлению». Может быть, Некрасов отчасти прав, утверждая: «Отзывы мои о книгах обратили внимание Белинского, мысли наши в отзывах отличались замечательным сходством, хотя мои заметки в газете по времени часто предшествовали отзывам Белинского в журнале. Я сблизился с Белинским». Однако скорее всего Некрасов привлек Белинского в первую очередь не как литератор, но как человек, заинтересовал складом личности и судьбой: «Он с каждым днем более сходился с Белинским, рассказывал свои горькие литературные похождения, свои расчеты с редакторами различных журналов…» — вспоминал Панаев.

Самым привлекательным в Некрасове оказались для Белинского не перенесенные бедствия, а способность их преодолеть, способность бороться. Вызвала интерес его предпринимательская жилка, проявившаяся еще в годы бедствий в мелких издательских проектах и подтолкнувшая его в конце 1842-го — начале 1843 года выпускать совместно с издателем Андреем Ивановичем Ивановым сборник «Статейки в стихах без картинок», состоявший из юмористических стихов, сочиненных им самим и второстепенным беллетристом Владимиром Рафаиловичем Зотовым (в то время, когда произошла знаменательная встреча, Некрасов вместе с Зотовым активно рекламировал книжку). Именно практическая сметка Некрасова и его способность добиваться материального успеха, задумывать и доводить до успешного итога литературные предприятия оказались особенно привлекательны для критика. Точно говорит об этом И. И. Панаев:

«Некрасов произвел на Белинского с самого начала очень приятное впечатление. Он полюбил его за его резкий, несколько ожесточенный ум, за те страдания, которые он испытал так рано, добиваясь куска насущного хлеба, и за тот смелый практический взгляд не по летам, который вынес он из своей труженической и страдальческой жизни — и которому Белинский всегда мучительно завидовал. <…> Некрасов пускался перед этим в издание разных мелких литературных сборников, которые постоянно приносили ему небольшой барыш… Но у него уже развивались в голове более обширные литературные предприятия, которые он сообщал Белинскому.

Слушая его, Белинский дивился его сообразительности и сметливости и восклицал обыкновенно:

— Некрасов пойдет далеко… Это не то, что мы… Он наживет себе капиталец!

Ни в одном из своих приятелей Белинский не находил ни малейшего практического элемента и, преувеличивая его в Некрасове, он смотрел на него с каким-то особенным уважением».

Это совершенно неудивительно, учитывая, что сам Белинский и его друзья и единомышленники как раз в то время подошли к осознанию противоречия между социальной устремленностью их учения, предполагавшего необходимость реального преобразования жизни людей, и собственными неспособностью к какой-либо практической деятельности, «идеализмом», чрезмерной погруженностью в философские абстракции, теоретичностью мышления. Отсюда появлялась своего рода мечта о приходе нового человека, который соединил бы в себе практические навыки, склонность к занятию предпринимательством, умение добиваться благополучия с честными убеждениями и стремлением к общественному благу. Эта мечта об идеальном предпринимателе воплотится позднее в литературе в образах Петра Адуева («Обыкновенная история») и Штольца («Обломов») в романах Гончарова, оказавшегося чутким слушателем проповеди Белинского. Такие персонажи будут появляться и у Некрасова (например, Каютин в написанном в соавторстве с А. Я. Панаевой романе «Три страны света»). Именно предпринимателем, не гнушающимся черной и грязной работы, но сохранившим честную натуру, предстал перед Белинским мелкий фельетонист и журналист, автор среднего качества водевилей и издатель юмористического сборничка, подобных которому, как признавал сам Некрасов, в это время было пруд пруди. Но даже его роль «литературной тли» приобретала в новом свете ценность, поскольку давала возможность проявиться редкому в его собственном кругу качеству — предприимчивости, готовности браться за черную работу для честного обогащения. Некрасову, правда, пока не хватало ясных и твердых убеждений, но он готов был их перенять от самого Белинского.

Невозможно определить, насколько он подыгрывал Белинскому, выстраивая свой образ так, чтобы он соответствовал ожиданиям великого критика, но довольно простодушного человека (впоследствии он сам охарактеризует Белинского: «Наивная и страстная душа, / В ком помыслы прекрасные кипели»). Во всяком случае, долгое время Белинский не видел в Некрасове никаких черт, противоречивших изначальным представлениям о нем. Любовь Некрасова к Белинскому, восхищение его сильной, страстной и благородной натурой и его учением были неподдельными. Всю последующую жизнь он будет говорить и писать (когда это было возможно) о великом критике с огромным пиететом. В пантеоне кумиров, очень немногочисленном у Некрасова, Белинский навсегда занял первое место, которое никем и ничем не могло быть поколеблено. Не подлежит сомнению, что Некрасов искренне считал Белинского своим учителем и был готов развиваться под его влиянием, осознавая нехватку не столько образования, сколько общего кругозора, устойчивой системы ценностей, способных дать ему почву и для литературной, и для издательской деятельности, к которой он, судя по всему, к этому времени склонялся.

Чему же учил и научил его Белинский? О своих разговорах с ним Некрасов рассказывал (в неотправленном письме Салтыкову 1869 года) неопределенно: «Я не был точно идеалист… еще менее был я ровня ему по развитию; ему могло быть скучно со мною, но помню, что он всегда был рад моему приходу. <…> Белинский видел во мне богато одаренную натуру, которой недостает развития и образования. И вот около этого-то держались его беседы со мною, имевшие для меня значения поучения» [20]. Некрасов делился жизненными наблюдениями, говорил о себе, о своих предприятиях. Белинский резюмировал, делал выводы, обобщал, открывая собеседнику его самого. Это можно считать внушением определенных принципов, но происходило оно через возможность переосмысления «учеником» своего жизненного опыта в рамках другой системы ценностей, иного понимания причин и самого смысла происходившего с ним. Белинский внушал ему, что к бедности и тяжелой работе за гроши нужно относиться не как к постыдной неудаче, но как к следствию несправедливого устройства общества, что труд бедняка благороднее безделья богача, что массы крестьянства и народа в целом являются создателями цивилизации и культуры. Конечно, говорилось и о том, что крепостное право — зло, что оно нетерпимо и должно быть постоянным предметом борьбы; что быть помещиком и владельцем крепостных душ стыдно; что стремлением всякого порядочного человека должно быть устранение социальной несправедливости, установление законов и правил жизни, воплощающих идеалы Просвещения: Свободу, Равенство, Братство; что сословное государство с крепостным правом и несправедливостью, вписанными в самую сердцевину его порядков и законов, каковым была николаевская Россия, должно быть предметом ненависти для всякого честного, благородного человека.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация