Без адреса. Но не без людей. В окрестностях Праги нашли приют соотечественники.
В Берлине МЦ обзавелась приятельницей и сотрудницей — Людмилой Евгеньевной Чириковой, художницей. Ее отец Евгений Чириков в начале века имел довольно известное писательское имя, выпускал многотомники (его книжки читала в Ялте мать Марины, и Марина в них заглядывала), а в Берлине он выпустил брошюру «Смердяков русской революции. Роль Горького в русской революции» (1921), поскольку давно и навсегда рассорился как с идеей революции, так и с друзьями молодости. Жена писателя, актриса Валентина Георгиевна Иолшева, с другой дочерью, Валентиной, и сыном обретались во Вшенорах, недалеко от Мокропсов. МЦ наладила с ними контакт, хотя и неблизкий. Ей показалось, что Людмила не похожа ни на сестру, ни на брата, внутренно старше и более выявлена.
Людмила Чирикова, в 1918 году живя с родителями на их ялтинской даче, училась графике у Ивана Билибина, соседа по даче и давнего знакомого отца. В феврале 1920-го она вместе с сестрой и Билибиным бежала из Новороссийска в Египет.
Оказавшись в Берлине, она сразу стала оформлять книги для издательств, в том числе цветную обложку и заставки для поэмы МЦ «Царь-Девица». Их сблизило похожее мироощущение — что кругом всё не так, как нужно, нереально, а значит, есть что-то другое, настоящее. Из Мокропсов в Берлин пойдут письма и поручения Людмиле. «Если можно — купите мне в Salamander Bergschuhe <ботинки>, 38 номер. (Желтые, грубоватые, довольно низкий каблук.) Пусть они будут у Вас с С<ережи>ными. И — покорнейшая просьба — обменяйте там же С<ереж>ины башмаки на 45 номер, в 46-м он утонет. Деньги (герм<анские>) перешлю в течение недели».
В горах страшные грозы и грязные дороги. Марина тихо и верно обзаводится сковородками и кастрюльками, Сергей бывает редко, больше находясь в Праге, Марина исподволь ведет поиск иного жилья — двух комнат где-нибудь поближе к городу.
К Сергею она приехала из Берлина с тяжелым настроем, еще не отойдя от берлинского угара.
Но тесна вдвоем
Даже радость утр.
Оттолкнувшись лбом
И подавшись внутрь,
(Ибо странник — Дух,
И идет один),
До начальных глин
Потупляя слух —
Над источником,
Слушай-слушай, Адам,
Чту проточные
Жилы рек — берегам:
— Ты и путь и цель,
Ты и след и дом.
Никаких земель
Не открыть вдвоем.
…..
— Берегись могил:
Голодней блудниц!
Мертвый был и сгнил:
Берегись гробниц!
От вчерашних правд
В доме — смрад и хлам.
Даже самый прах
Подари ветрам!
8 августа 1922 г. («Но тесна вдвоем…»)
Большой мир далеко, здесь горы, лес, глушь. Она не ведает о том, что 17 августа Борис Пастернак — с молодой женой Евгенией — садится на пароход «Штеттин» и попадает в Берлин в последних числах августа. В Берлине он живет у родителей, с 1921 года обитавших по адресу Фаззаненштрассе, 41, в минутах ходьбы до Траутенауштрассе, откуда МЦ уехала в Прагу. Ей сообщают об этом, но их встречи не произошло. Куда ехать? В чем? Она необута-неодета, она не готова. Возможно, попросту трусит.
Пятого сентября МЦ начинает писать цикл «Деревья». В окончательном виде — девять стихотворений, снабжены примечанием МЦ: «Два последних стихотворения перенесены сюда из будущего по внутренней принадлежности». Датированы 7 мая и 9 мая 1923 года. Цикл с посвящением: «Моему чешскому другу Анне Антоновне Тесковой». По числам видно, что посвящение созрело позже, а не к началу работы над циклом.
Анна Тескова родилась 20 ноября 1872 года в Праге, а в следующем году ее отец, инженер Антонин Теска, с женой Анной и дочерью приехал в Москву, где для него нашлась хорошая работа, и семья прочно обосновалась. В 1978-м родилась вторая дочь, Августа. Но через несколько лет отец погиб в уличной катастрофе. Жили уроками музыки, которые давала мать. В 1886 году вернулись в Прагу. Когда МЦ познакомилась с Анной Антоновной, мать и дочери по-прежнему жили вместе. Анна и Августа окончили в Праге школу и педагогические курсы, преподавали в начальных классах школы для девочек. Обе стали писательницами. Перу Анны Тесковой принадлежат очерки, в том числе и о московской жизни. Она перевела на чешский «Войну и мир» Толстого, «Униженных и оскорбленных Достоевского, «Леонардо да Винчи» Мережковского, «Кара-Бугаз» Паустовского, и это не полный перечень ее переводов.
Она принимала участие в организации общества «Чешско-русская Еднота»
[75], которое было основано в Праге в 1919 году с культурно-благотворительной целью. «Еднота», помимо совместных культурных акций, оказывала помощь в возвращении на родину русским военнопленным, оказавшимся в Чехословакии после Первой мировой, облегчала положение беженцев. Анна Тескова сначала возглавила культурный отдел, а потом много лет «Еднота» избирала ее своим председателем. На один из литературных вечеров общества была приглашена МЦ. «Чешско-русская Еднота» собиралась в «Китайском зале» пражского отеля «Беранек».
МЦ написала Тесковой 135 писем. Цикл «Деревья» можно было бы счесть отдельным посланием из этого огромного эпистолярия, кабы не тайная посвященность его — Пастернаку. МЦ перелагает стихами свой «Световой ливень».
Не краской, не кистью!
Свет — царство его, ибо сед.
Ложь — красные листья:
Здесь свет, попирающий цвет.
Цвет, попранный светом.
Свет — цвету пятою на грудь.
Не в этом, не в этом
ли: тайна, и сила и суть
Осеннего леса?
Над тихою заводью дней
Как будто завеса
Рванулась — и грозно за ней…
Как будто бы сына
Провидишь сквозь ризу разлук —
Слова: Палестина
Встают, и Элизиум вдруг…
Струенье… Сквоженье…
Сквозь трепетов мелкую вязь —
Свет, смерти блаженнее
И — обрывается связь.
Пастернак Пастернаком, но все дело в том, что вокруг действительно живут в основном деревья, их больше, чем людей, и деревом становится даже Сивилла. Точно так же Марина писала в пору «Вечернего альбома» — с натуры. Но разрослись объемы мира и познаний. В цветаевском лесу больше неба, чем земли. Она вводит в оборот не только Палестину или Элизиум, здесь — в чешском лесу — найдены старые знакомцы Саул, Давид и Авессалом, дышит воздух Библии, обида Времени и прохлада Вечности. Все острее чувствуются возрастные перемены в самой себе.
