– Я бы рад помочь, но…
– Топливный насос, – шепотом подсказал Раймон.
– Может, свечи загрязнились? – предположил Артур, выпрямляясь. – Отгоню-ка я ее в ремонт. Сейчас, правда, не время, сегодня вечером мы едем в гости, не хотелось бы лезть в «триумф». Простите, что вы говорите?
– …снять трубку насоса, продуть, поставить на место, – уверенно порекомендовал Раймон. – Можешь не сомневаться, я разъезжал на «сааб‑900» невесть сколько лет. Сделай, как я говорю.
Вздохнув, Тома́ повторил слово в слово отеческий совет.
– Трубка топливного насоса? Почему бы нет… А вы не знаете, где он находится? – спросил Артур.
– Вот здесь, – сказал Раймон, тыкая пальцем. – Пустили бы меня, я бы играючи справился и покатил себе с ветерком.
– Вот здесь, – невозмутимо повторил Тома́.
Артур принес из гаража инструменты, отвинтил хомут, сделал, как ему посоветовали, и уселся за руль.
– Пусть нажмет на акселератор, иначе не поедет!
– Нажмите на педаль газа, – посоветовал Тома́.
Артур повернул ключ зажигания, мотор ровно заурчал.
– Замечательно! Вы меня спасли.
– Что вы, ерунда, – изобразил смущение Тома́.
– Спасли-спасли – и вечер, и завтрашний день, который я мысленно уже потерял на ремонт. Кстати, мы ужинаем с друзьями, хотите к нам присоединиться?
Тома́ заколебался, разница во времени уже давала о себе знать, но Артур приглашал его не только из вежливости.
– Тебе полезно развлечься в компании сверстников, – сказал Раймон. – Я охотно побуду один, поразмыслю, как исправить совершенные тобой ошибки. Только не возвращайся слишком поздно, завтра нам нужно быть готовыми к девяти утра: костюмчик, галстучек, причесочка, и чтоб побрился!
Тома́ так и подмывало напомнить отцу, что ему не десять лет, но в присутствии Артура он предпочел воздержаться от спора.
Раймон развернулся и просочился в дом, не открывая дверь.
Артур распахнул дверцу машины, предлагая Тома́ присоединиться к нему.
– Мне надо заехать в больницу за Лорэн, оттуда мы поедем прямо в ресторан. Вы наверняка найдете общий язык с нашими друзьями. Пол был моим партнером, прежде чем заделаться писателем, а его подругу вы должны знать, это английская актриса Миа Барроу. Забавно, они познакомились не где-нибудь, а в Париже. Пол прожил там много лет, так что, как видите, у вас с ним найдутся общие темы для разговора.
«Сааб» выехал на Грин-стрит. Раймон, стоя у окна, дождался, пока машина скроется из виду, а потом поспешил обратно в колумбарий.
11
За столом собрались давние друзья, радушно приветствовавшие гостя.
Не сказать, чтобы калифорнийцы говорили с каким-то особенным акцентом, но эти повели беседу в таком темпе, что Тома́ трудно было улавливать ее нить. Он, впрочем, не унывал – привык иметь дело с людьми, общающимися на чужом для него языке. Чтобы сохранить лицо, он периодически улыбался, кивал, широко раскрывал глаза, что заодно помогало бороться с накатывавшей сонливостью – последствием разницы во времени.
У стены скучало пианино, на которое упорно косился Пол.
– Вы играете? – спросил его Тома́.
– Да, с ранних лет. Живя в Париже, я арендовал инструмент, но так ни разу к нему и не сел, не было настроения. Зато когда мы переехали сюда, я снова заиграл.
– В каком районе вы жили? – осведомился Тома́ из чистой вежливости.
– На рю де Бретань. Но большую часть времени проводил на Монмартре, черпал там вдохновение.
– До чего тесен мир! На этой улице жил мой отец. Ваш друг Артур сказал мне, что вы писатель.
– Должен признаться, что моя рукопись застряла уже несколько месяцев назад.
– Что мешает вам продолжать?
– То, что я влюблен в Миа. И как будто бы этого недостаточно, мы с ней еще и счастливы.
– Понимаю.
– А тем временем меня терзает издатель. В такой вечер, как этот, мне положено корпеть за рабочим столом, но всегда находится повод отлынивать. Боюсь, что допишу, и еще больше боюсь, что это прочтут! Но хватит обо мне. Вы здесь по делам?
– Не совсем… – Тома́ замялся. – Я прилетел… ради отца.
– Который жил на рю де Бретань! Он сейчас в Сан-Франциско?
– Он на том свете, но ему хотелось, чтобы его прах развеяли на пляже у опор моста «Золотые ворота».
Пол достал из кармана блокнот и стал записывать.
– Продолжайте, – попросил он, грызя ручку. – Вы подали мне хорошую идею…
– Лучше не надо. Вы об этом пожалеете. Никто вам не поверит, за исключением любителей романов про привидения.
– Вы не знаете, с кем имеете дело. Я защитил диссертацию по эктоплазме! Но при чем тут призраки? Вас что, преследует призрак отца? – со смехом осведомился Пол.
– Что-то в этом роде.
– Гениально! – воодушевился писатель. – Отец возвращается с того света, чтобы свести счеты с родней. Уверяю вас, это потрескивающе!
– Потрясающе, – бесстрастно поправил его Тома́. – Ну, я бы так не сказал. Впрочем, вы писатель, вам виднее.
Пол, глядя на него, убрал ручку и блокнот.
– Прошу извинить меня за неудачное высказывание.
– Очень даже удачное, не беспокойтесь. Как я погляжу, вы не сводите глаз с пианино. Садитесь и играйте.
– И сяду! – оживился Пол. – Миа – поклонница моего исполнительского таланта. Чего изволите: джаз, классику?
– Классика не вполне соответствовала бы атмосфере.
Заговорщически ему подмигнув, Пол встал и пошел к пианино. Он сел на табурет, поднял крышку и заиграл регтайм, то и дело оглядываясь на друзей, чтобы проверить, слушают ли они его.
Друзья примолкли, как и другие посетители, привлеченные звуками фортепьяно. В ту сторону не смотрела одна Лорэн: ее внимание было приковано к Тома́.
– Вы тоже играете? – спросила она шепотом, наклоняясь и заглядывая ему в глаза.
– Что заставляет вас так думать?
– Как только Пол заиграл, вы стали перебирать пальцами по столу, как по клавишам.
Тома́ утвердительно кивнул.
– Сыграете нам что-нибудь?
Тома́ отрицательно помотал головой.
– Почему? Вы же среди друзей.
– Именно поэтому. Сейчас выступает Пол, и у него отлично получается.
– Вы тоже одаренный пианист?
