— Да ну? — усмехнулся Морозов, — причина только в этом?
— Если Тоня узнает, что я и ты… Что я приходила к вам домой в ее отсутствие, это будет…
— Она уже это знает, — вздохнул Роман.
— Что? — замерла девушка.
— Камилла.
— Да?
— У тебя есть право.
— Что ты имеешь в виду? — она отвела взгляд, и ему стало понятно, что угадал, какова была причина ее недавнего расстройства.
— Ты ранее спросила, как я выдерживаю изображать все перед столькими посторонними людьми. Я, конечно, могу сейчас повыпендриваться и заявить, что идеален, что все делаю легко, как по щелчку пальцев. Но никогда не забуду, как впервые встал перед камерой. У меня тряслись руки, я взмок и забыл все свои слова. Я видел только все эти взгляды, направленные на меня. Все эти люди смотрели, мне казалось, что каждый из них думал: «что этот парень забыл здесь?». Только когда понял, что имею право там находиться, я смог быть самим собой и выражать все то, что чувствую. После этого мне неважно было то, что кто-то смотрел на меня. Неважно, что будут говорить другие. Они всегда будут говорить, и забывать об этом через минуту, переключаясь на что-нибудь другое. Пока ты веришь — у тебя есть право. Поэтому не отводи взгляда, смотри на меня.
— В интернете кто-то разместил информацию о том, что ты и та девушка, Валерия, что вы встречаетесь, — решилась заговорить Камилла, — там даже есть фотографии, как вы говорите в машине на университетской парковке.
Роман прерывисто вздохнул, вновь ощущая внезапный приступ головной боли. Так и знал, что от появления Самойловой ничего хорошего ждать не стоило! Черт… Кто-то из студентов умудрился снять их, пока обсуждали съемки в машине? Еще и в интернет подобную чушь выбросить!
— Твои фанаты решили, что ты перевелся в наш университет из-за этого.
— Это полнейшая чушь, — твердо уверил Роман, опуская ладони на ее плечи, — между мною и Лерой нет ничего, и не может быть. У нее есть жених. А наши отношения весьма натянуты, мягко говоря. Сегодня я виделся с нею, поскольку нужно было обсудить неожиданно появившиеся рабочие моменты. Тебе не о чем волноваться, Камилла. Как я уже говорил, люди постоянно болтают, им нравится фантазировать. Они любят придумывать свои «сюжеты» после просмотра фильма или сериала. Им хочется, чтобы герои и в жизни оказались такими же, как на экране. Но это ложное впечатление. Я разберусь с этим вопросом. И Самойловой совершенно не нужно, чтоб ее близкий человек переживал из-за этих слухов. Так что все в порядке.
— Значит, они все придумали? — Камилла смотрела на него, чувствуя, как плечи вздрогнули, и Роман сжал их сильнее, успокаивая.
— Да. Для них я просто придуманный персонаж, а не реальный человек. Они не знают меня, поэтому и придумывают все это. Но перед тобой я такой, как есть. Я просто студент Морозов, которому очень нравится его одногруппница. И этот Морозов очень надеется, что она даст ему шанс. Он, наверное, очень самоуверен, потому что это самая милая и яркая девушка на курсе. Но сдаваться не собирается. Ты веришь ему?
— Мне кажется, что студент Морозов очень преувеличивает, — смущенно отозвалась Камилла, но выдержала его взгляд, — но его одногруппница верит ему. Она верит.
Пользуясь тем, что в опустевшем коридоре остались только они двое, Роман склонился к ней, касаясь губ легким поцелуем. Он разберется со слухами. Если сама Самойлова еще не линчевала доброхотов, распускавших их. Вот уж кто был пострашнее инквизиции…
Глава 22
Его новый безумный день начался с того, что проклятый будильник не прозвонил. Не ожидая подобного предательства от гаджета, и уж тем более от самого себя, проснувшегося в пол-одиннадцатого, Олег подхватился на постели.
— Вот черт! — скидывая одеяло, мужчина торопливо поднялся.
Пытаясь пригладить взъерошенные волосы, Морозов огляделся в комнате.
— Черт!
Босиком он прошел в ванную. Там наспех умылся, решил, что щетина добавит брутальности, и мысленно отослал подальше всех, кто в этом сомневался. Сэкономив таким образом на бритье немного времени, Олег вернулся в комнату, собираясь одеться. Он резко раздвинул шторы, впуская солнечный свет, поморщился, накинул свежую рубашку и стал застегивать пуговицы. Наверняка не вышло бы подобной нелепой ситуации, не явись он вчера с работы уже после двух ночи. Хорошо хоть успел подогнать все необходимые дела, чтоб приход в офис в двенадцатом часу не был фатальным.
Завтракать времени не оставалось, придется взбодриться чашкой кофе в кабинете, а позже перекусить в ближайшем кафе. Олег задержался на мгновение перед дверью, поправляя галстук. Мужчина вздохнул, вспоминая, как каждое утро сын кулаком стучал в его комнату, почти всегда на минут двадцать раньше, чем должен был прозвонить будильник. Эта привычка и сгубила сегодня. Видимо подсознательно, привыкая за последние годы, он надеялся услышать этот стук.
— Ну, предатель… — Морозов тепло коснулся двери ладонью, усмехнулся своим глупым мыслям и вышел в коридор.
Оставляя телефон и ключи на тумбочке в прихожей, он стал обуваться. А когда обратил внимание на то, как нечто блеснуло рядом с оставленными вещами, под Ромкиным скомканным шарфом, то приблизился и сдвинул все в сторону.
— Что это? — Олег поднял папку, на которой и блестел золотистый непонятный логотип.
Он раскрыл ее, аккуратно перелистывая стопку страниц. Читая имя сына на документах, Морозов покачал головой.
— И в кого ты такой рассеянный?
Так спешил сбежать, что оставил договор? Ну, молодец. И это перед всеми праздниками. Когда собирается забирать его? И что, если документы понадобятся сейчас? Олег оставил папку на тумбочке, накинул пальто и наспех обмотал шарф вокруг шеи. Прихватывая телефон и связку ключей, он вышел в подъезд. Уже там, спускаясь по ступенькам, и не желая ждать лифт, Морозов набрал номер сына, прикладывая мобильник к уху.
— Ром? — нахмурился мужчина, когда вместо приветствия послышался сухой кашель, — ты что, простыл?
— Я в порядке… — просипел в динамик Роман, снова изображая приступ кашля и стараясь игнорировать скептический взгляд сестры, стоявшей рядом, — не волнуйся…
Тоня закатила глаза и сложила руки на груди, качая головой. Несите Оскар!
— Что ты делаешь? — проворчала она.
Роман прижал палец к губам, глядя на сестру умоляюще и прося таким образом умолкнуть на время.
— Папка с документами? — продолжил он голосом умирающего, — а я все обыскал, думал, что потерял ее.
— Она лежала в прихожей, — встревоженно зазвучал у уха голос отца.
— Что ж, придется возвращаться за ними, — в этот раз по-настоящему закашлялся Роман, — не волнуйся, я все решу…
Да простит его дорогой родитель, но он должен хоть за уши, но притянуть его сюда.
