— Решит он! — возмутился Олег, — куда ты ехать собрался в таком состоянии? Как умудрился заболеть под новый год? Чем ты там занимаешься?
— Учусь, — от души чихнул Морозов младший, — ой… старательно учусь.
— Оно и видно!
— Пап!
— Не вздумай за руль сесть в таком состоянии!
— Таблеток наемся, и буду в порядке, — продолжил Роман, — мне эти документы позарез нужны.
— Позарез, говоришь? — Олег остановился возле машины, обреченно глядя на сверкающий белоснежный сугроб укрывавший крышу.
Он так и к вечеру не доберется до офиса…
— Да, я должен был подписать их еще два дня назад.
— Как ты умудряешься создавать проблемы на ровном месте? — Олег попытался открыть машину, но понял, что дверца намертво примерзла, — а чтоб тебя!
— Пап?
— Это я не тебе, не тебе… — пробормотал мужчина.
— Чем ты там занят?
— Дышу свежим воздухом!
— С тобой ведь все в порядке, пап?
— Все прекрасно.
— Ты ж не врешь?
— Как и ты, сынок. У нас же все на доверии, верно? — Олег сердито принялся сметать снег с машины.
— Угу, — конечно же, чувствуя тревогу за брошенного «без присмотра» родителя, Роман все же продолжил задуманное, — у нас тоже все прекрасно. Только маму жаль…
— Почему жаль? — замер со щеткой в руке Олег, — почему жаль-то?!
— Да одна на новый год будет. Только и станется, что на елку смотреть и мандарины жевать у телека.
— А вы где будете? Как можно мать одну бросить? — принялся праведно возмущаться Морозов старший.
— Мне работать вообще-то нужно, — предсмертно просипел в ответ Роман, — завтра еще за город тянуться, до ночи будем снимать.
— Что? Куда ты собрался в таком состоянии? Боже! Да я… Да что с вами делать? А Тоня? С нею хоть все в порядке? Ну?
— Она с парнем каким-то всю ночь тусить собралась… — понимая, что жить ему оставалось недолго, пробормотал Роман.
Взгляд сестры стал убийственным, и она большим пальцем провела по своей шее, показывая, что был прав, и убийство свершится, как только договорит с отцом. А может и того раньше. Наблюдая за этим представлением, Камилле оставалось только уминать врученную Романом шоколадную плитку, и шуршать фольгой, выдавая волнение.
— Что? — поперхнулся морозным воздухом Олег, — как его хоть зовут?
— Денис Сергеевич, — сощурился Роман, поглядывая на Тоню, — что? Тебе этот тип тоже подозрительным кажется? Вот и я говорю…
— Убью, — одними губами проговорила Тоня, — обоих.
— Ладно, пап, — страдальчески вздохнул Роман, — как-нибудь разберемся. Мне нужно выключать телефон, пара начинается.
— Стой! — велел отец, тихо чертыхнувшись в сторону от микрофона, — я сам привезу эти документы.
— Нет — нет, как я могу заставлять тебя делать это? — деланно возмутился Роман.
— Мне все равно нечего делать тридцать первого, — отозвался Морозов старший, — с утра решу последние вопросы на работе и приеду.
— Я предупрежу маму.
— Не надо! — запротестовал Олег, — я просто отдам папку и не собираюсь задерживаться.
— Конечно, я понял, — покорно согласился Роман, — спасибо, пап. Люблю тебя.
— Предатель! — проворчал довольно отец, отключая телефон.
Затем снова вздохнул, и с его губ сорвалось облачко пара. Олег безвольно опустил руку с телефоном и прислонился боком к усыпанной снегом машине. Он сошел с ума? Действительно сошел, раз заявил такое сыну? Приедет? Решится? Руки дрогнули, и Морозов засунул телефон в карман пальто, боясь, что просто уронит его в сугроб. Он ведь не дурак, ведь прекрасно понимал, что мальчишка разыгрывал его, и не в первый раз. И каждый раз подыгрывал ему, видя, как сын буквально светился от счастья. А сейчас схватился за эту ложь, или она схватила за горло, да так сильно, что сделалось трудно дышать. Ладно… Он просто сделает это. Просто сделает и все.
— Ты же не подросток, Морозов, — он шумно вздохнул, затем упирая кулаки в бока и опуская голову, — черт…
А ведь до сих пор так живо воспоминание о том, как буквально бежал домой с работы, чтоб только оказаться у порога, услышать, увидеть, дотронуться… Как и она — ловила каждую свободную минуту, чтоб позвонить, или спрятать записку. Потом он находил их на работе то в кармане пиджака, то в водительских правах, то еще где, и улыбался, как и сейчас, околевая в расстегнутом пальто на стоянке.
— Чему ты улыбаешься, Морозов? — Олег зажмурился и тряхнул головой.
С волос посыпался снег. Скоро и он превратится в сугроб, как машина. Нужно что-то с этим делать. Они с Еленой в равной степени виноваты в том, что в свое время были слишком импульсивны, чтоб спокойно все решать, и идти на компромисс. Они оба тратили время на бессмысленные споры, принимая усталость за равнодушие, не позволяя друг другу оправдаться, или понять причины происходящего.
Только оказываясь вдали, приходило осознание всего сделанного. С каждым днем все чаще заставляя оглядываться, проверять пустые карманы, по привычке пальцами ища очередной клочок бумаги. Или смотреть на погасший экран телефона, глупо надеясь, что вот — вот, еще мгновение и он зазвонит. Сколько раз он пытался позвонить сам, но слыша знакомый голос, каждый раз сомневался, были ли так же рады, хоть немного, слышать и его. На что надеялся, собираясь прийти к порогу дома? Возможно, прочитать по глазам то, что не мог спросить. Что бы он ни увидел в этом взгляде, он просто придет.
Глава 23
Согреваясь горячим чаем в университетской столовой, Роман посмотрел поверх чашки на сидевшую напротив сестру. Та ответила убийственным взглядом, так и не простив ему недавнего представления.
— Тебе точно жить надоело, — возмутилась Тоня, — что ты задумал? Зачем все это? Зачем вызвал отца сюда и прикидывался доходягой?
— Отец уже давно хотел увидеться с мамой, — охотно пояснил Роман, снова отпивая чай.
— Ты хочешь, чтоб они встретились? — заговорила Камилла, присоединяясь к ним.
— Хочу, — коротко признался он.
Камилла тепло улыбнулась. Она прекрасно была осведомлена об отношениях родителей двойняшек. Тоня делилась с нею своими переживаниями, вспоминая, как те постоянно спорили, ссорясь порой совершенно без причин. Помнила Тоня и то время, когда и души друг в друге не чаяли. Возможно всему виной навалившиеся проблемы на работе отца, и его вынужденное пребывание там до поздней ночи. Олег Морозов пытался сохранить фирму, боясь оставить без средств свое вдвое увеличившееся семейство. Елена Петровна, будучи врачом в больнице, сама возвращалась, падая с ног от усталости. Порой быт, и необходимость быть супергероем, находящимся одновременно в нескольких местах, успевая сто дел за раз, является худшим из врагов для любви. Смогли ли родители Ромы и Тони сохранить ее вопреки последним годам и всему случившемуся? Камилла искренне желала им этого, чувствуя тепло в груди, когда вспоминала о своей семье. Она была счастливой. Да, именно так.
