— Отец! — крикнул Силан.
Он поднялся и с грохотом уронил стул. Все бросились к Дрейну-старшему, поднялась суматоха. Флора тонко визжала, этот визг ввинчивался в уши и смешивался с хрипами.
Наконец-то, вздохнула я, испытывая радость от того, что дело подошло к концу.
— Что с ним, Силан? — произнесли мои губы. — Как ему помочь?
Кажется, я даже намочила салфетку водой и приложила ее ко лбу умирающего. Мой отец суетился рядом. Он шептал какое-то заклинание.
Но Дрейн весь задергался, тело его выгнулось дугой, и он затих.
Силан запустил пятерню в волосы и выглядел потерянным.
— Он мертв, мертв! Но?.. — И тут маг бросился ко мне. — Отец убит! — взревел он.
— О, мой супруг, у тебя от горя помутился рассудок! — закричала я. — Какое несчастье!
— Силан… мы не можем знать… — сказал отец.
Я разрыдалась, отпуская накопившиеся напряжение.
— О, почему этот достойный маг ушел! — всхлипывала я.
Силан заходил по комнате:
— Не понимаю… Этого не может быть. Не может.
Он бросал на меня подозрительные взгляды. Губы Дрейна сжались в тонкую полоску, но он быстро овладел собой. Все-таки боевой маг не раз и не два сталкивался со смертью.
— Нужно проверить, замешана ли здесь магия. И темная — в том числе.
— Силан, откуда здесь взяться темной магии? — искренне удивился отец.
Флора тихонечко вздыхала и едва не упала в обморок.
— Бедняжке нехорошо. Магда, проводи мою жену в свои покои. Не выходите оттуда, пока все не прояснится. Мы пошлем за вами.
В замке поднялась суета. Маги сновали туда-сюда. Мы с Флорой удалились. Обе подобающе всхлипывали и терли глаза.
— Какой ужас, какой ужас, — повторяла она. — Это не замок, а самый настоящий вертеп.
Немного успокоившись, она пробормотала:
— Интересно, Силан — его единственный сын и наследник? Или есть и другие?
И, не дожидаясь ответа, продолжила:
— Хотя семья Дрейнов испытывает трудности. Если Силан что-то и унаследует, то лишь долги.
— Сейчас это неуместно обсуждать, — чопорно сказала я.
— Пока мы наедине, я хочу сказать тебе, Магда, что теперь между нами не будет никаких трений, — неожиданно сказала Флора. — Поскольку раньше ты была наследницей моего мужа, это вызывало у меня некоторое волнение. Но сейчас ты принадлежишь семье Дрейн, так что не имеешь права ни на земли, ни на богатство твоего отца.
Я дернула плечом.
— Разве тебя не волнует, что человек только что погиб у нас на глазах? Это было ужасно. — Я промокнула глаза платочком.
— Разумеется, — подтвердила Флора. — В этом доме творится что-то непотребное. Ты хоть знаешь, какая репутация у твоего супруга? — Она презрительно скривилась. — Ничего удивительного, что здесь произошло нечто подобное.
— Не оскорбляй моего супруга. Он достойный маг.
Флора улыбнулась.
— Не надейся, что отец будет тебе помогать, когда Дрейна начнут осаждать кредиторы. Я буду молиться Светлейшей за тебя. Но пора понять, где ты находишься. Твоя расточительность не доведет до добра. Эти платья, которые ты заказала у портного ее светлейшества… Это просто немыслимо!
— О, Флора, как ты добра, — сказала я. — Возможно, я приму твой мудрый совет к сведению и начну облачаться в простые одежды.
— Да. Это будет разумно с твоей стороны.
— И я так благодарна за твои будущие молитвы Светлейшей. Теперь я буду засыпать спокойно, зная, что такая благочестивая дама печется о моем благополучии.
— Дерзкая девчонка, — не выдержала Флора.
Я только улыбнулась. Неужели она чувствует себя дамой почтенного возраста, что называет меня девчонкой? Нелепица!
— Ни минуты больше не желаю здесь оставаться! Я хочу покинуть это место как можно скорее.
Она стремительно вышла. Я последовала за ней. Вскоре до нас донеслись разгоряченные голоса. Я узнала Силана.
— А может, это тебе, Кас, было поперек горла? Ведь все вышло не по-твоему?
— Ты расстроен, Силан, но я не намерен выслушивать оскорбления. Лучше тебе прикусить язык.
Отец обернулся, когда мы зашли.
— Хорошо, что ты спустилась, Флора. Мы уходим. Сейчас же!
— О, какое облегчение, — выдохнула Флора и вцепилась в его руку, как будто ее окружали темные, готовые накинуться на нее в любую минуту.
Отец гордо расправил плечи и потянул за собой жену.
— Ты пожалеешь о своем поведении, Силан. Я не займу тебе ни единой монеты, ни одного кристалла ты от меня не получишь.
Флора послала мне торжествующую улыбку и крепче сжала руку супруга в знак поддержки и одобрения его словам. А отец все горячился:
— Нельзя бросаться такими обвинениями! Если тебя окружают преступники — это не значит, что все такие. Идем же, Флора.
— Нет, вам придется потерпеть мое гостеприимство, пока не прибудут целители и маги-дознаватели.
Хорошего настроения это отцу не прибавило. Они с Флорой уселись с кислыми минами.
Но помимо целой оравы разномастных магов, наводнивших замок, к нашему обществу прибавился неожиданный гость: первый советник правителя и мой старый знакомый. Эдмунд.
— Прошу прощения, что нагрянул без предупреждения, — сказал он, входя в комнату, но по голосу было понятно, что он не испытывает никаких волнений по этому поводу. — Господин Дрейн, ваши маги сообщили мне, что произошло несчастье. Я буду рад оказать посильную помощь.
Я слегка занервничала. Магом Эдмунд был весьма талантливым и знающим.
Отцу и Флоре все-таки позволили удалиться, а я осталась послушать, к какому заключению придут собравшиеся ученые мужи.
Они обступили тело и тихо переговаривались. То и дело вспыхивали какие-то заклинания. Перед целой толпой сохранять спокойствие становилось все труднее.
Время тянулось очень медленно, советник не выдержал:
— Давайте спросим у покойного, что он думает о своей смерти? — неожиданно сказал Эдмунд.
Он стоял чуть в стороне и также наблюдал за действием магов-дознавателей.
— Если его душа недалеко ушла по светлому пут и, он нам ответит. Как правило, жертва знает своего убийцу.
Я вздрогнула. Светлые маги не занимаются некромантией.
Тут Эдмунд повернул голову.
— А госпожу Магду я попрошу оставить нас, поскольку это зрелище не для женщин. Возвращайтесь к себе в покои и попытайтесь поспать. Час уже поздний, а точнее — ранний.
Он улыбнулся. Новый Эдмунд был по-прежнему пугающим. И все собравшиеся слушали его беспрекословно. Как животные чувствуют силу вожака стаи, маги также подчинялись Эдмунду. Они расступились, освобождая ему путь. Мне же ничего не оставалось, как удалиться.
