— Мы сделаем так: мои люди сопроводят тебя к артефакту…
И тут он сделал глоток. Мое сердце радостно забилось. Все мысли исчезли, осталось только ощущение свободы и горькая сладость во рту от предвкушения грядущей мести. Во мне не было жалости. Не было милосердия.
Я позволила себе пригубить вина из своего бокала.
— Да, Магда, наслаждайся вином, пока можешь. Оно отменное.
В подтверждение своих слов правитель осушил чашу почти до дна. Тыльной стороной ладони он вытер красные губы.
— Могу я подойти к Морану? — сказала я.
— О, да! Чувствуй себя свободно. Пока что.
Я направилась к клетке. Мне вслед неслись крики:
— Казнить ее!
— Отступница! Шлюха!
— Так вот, — продолжил правитель, — мои люди сопроводят тебя к артефакту, а потом вы вернетесь…
Взявшись за прутья решетки, я прошептала:
— Я освобожу тебя, любимый. Скоро мы вернемся домой.
— Нет, — сказала я четко и громко, глядя прямо на правителя.
Никто не ожидал такой дерзости.
— Нет! — повторила я. — Все будет не так. Вы поплатитесь за свою ложь и жестокость, ваше светлейшество.
Моран скрипнул зубами.
— Вы умрете, — тихо сказала я, но он услышал.
— Конечно! — согласился правитель. — Все когда-нибудь умирают. Но я проживу гораздо дольше, чем ты и твой этот…
— Вы умрете сейчас.
Они не верили. Что могла босая простоволосая женщина против сильных мира сего, в самом сердце светлых земель, в окружении боевых магов?
Правитель рассмеялся.
— Ну, что ж… очень скоро тебе придется познакомиться с моим палачом. Так или иначе ты скажешь, где артефакт. В клетку ее.
Какой-то маг поспешил отпереть засов.
— Хотя нет… — остановил его правитель, — морт’аэн может убить ее и спутать все планы. Закройте…
Он не договорил. Рухнул сначала на колени, а затем повалился на бок. Рот его так и остался открытым. Теперь это был обычный человек. Даже не человек уже, а тело. Корона сорвалась с головы, звякнула об пол и, подпрыгнув на ступеньках, подкатилась к моим ногам.
Несколько мгновений не происходило ничего. Никто не двинулся с места.
А потом я рассеянно подняла корону, а Моран резко ударил по оставшейся незапертой решетке. Звон металла в гробовой тишине послужил своеобразным сигналом. Клеа истошно закричала. Морт’аэн шагнул в зал, и придворные в панике бросились прочь. Они сбивали друг друга с ног, спасаясь от «ужасного темного», и поднявшаяся паника мешала магам послать заклинания и захватить Морана. В дверях началась давка.
Время замедлило бег, почти замерло. Крик принцессы ввинчивался в уши и звучал на монотонной высокой ноте. Моран вскинул руки и резко развел их в стороны. Сдерживающие его магию кандалы лопнули.
Маги ринулись на нас. Больше не щадя вельмож, они атаковали заклинаниями. Моран ответил. Тьма и свет схлестнулись. Я наблюдала за происходящим с какой-то отстраненностью, граничащей с оцепенением.
Вот Эдмунд потащил Клеа к выходу, буквально оторвав ее от тела отца. Эдмунд расчистил себе путь с безжалостной расчетливостью. И все-таки в очередной раз он выбрал любовь. Лишь он один мог противостоять Морану по силе и превзойти его в магическом искусстве, но Эдмунд предпочел увести свою принцессу.
Свет погас. Не просто потухли светильники, а все погрузилось в ослепляющую тьму. Моран схватил меня за руку и потянул за собой.
— Прыгай! — сказал он, а потом раздался звон бьющегося стекла.
Вокруг разверзлась бездна, и единственной опорой оказалась крепкая и надежная рука. Если муж отпустит, я пропаду, растворюсь во тьме.
Удар о землю вышел жестким, я запуталась в юбках и упала, но вернулось зрение. Моран рывком поднял меня на ноги и быстро помог избавиться от наручников, сдерживающих магию. Он ловко орудовал каким-то тонким инструментом из белого металла.
— Идем, — кратко приказал он.
И мы пошли. Гравий больно впивался в ступни, но я не отставала. На нашем пути вставали маги и падали, падали, падали, как спелые колосья, срезанные острым серпом. Я не различала их лиц, для меня все они слились в белесые пятна. Моя тьма и тьма Морана сплелись — вся наша накопленная ненависть, страхи и пережитая боль воплощались в смертоносном колдовстве, от которого не было защиты.
Маги выкрикивали заклинания, но те гасли. Мечи и кинжалы воинов рассыпались в прах, а сердца останавливались. Они думали сразиться с нами, но мы просто несли смерть.
Луну на небе заволокли облака, и она светилась багряным тусклым светом. Когда мы шли мимо, листья на кустах сворачивались и опадали, а ароматные розы чернели, и вместо благоухания начинали смердеть.
Так мы дошли до озера. Когда-то именно здесь, на берегу возле охотничьего павильона, Эдмунд показал нам с Клеа дракона. Когда-то здесь мы втроем купались дни напролет. Тут было так спокойно и тихо… Я с удивлением осознала, что все еще сжимаю в руке корону.
— Не желаешь примерить? — спросила, протягивая Морану символ власти. — Нет? Тогда я сама.
Я водрузила корону себе на голову. Она была тяжела и велика.
— Ради того, чтобы эта железка каждый день врезалась ему в лоб, он убил своего брата, — сказала я и сняла корону. — Положим ее в сокровищницу.
Моран достал кристаллы и принялся чертить на земле магические символы. Методично и четко он готовился открыть портал.
Я обессиленно опустилась на землю. Сейчас, просто сидя рядом с мужем, глядя на то, как он творит колдовство, я чувствовала, что ко мне будто вернулась очень важная, недостающая часть души. Сейчас все было правильно. Этот темный маг не внушал мне никакого страха, я знала, что он не причинит мне боли и не обидит. Наши судьбы навсегда связаны, и наша любовь не утратит своей силы. Зайдя так далеко в своих мыслях, я вздрогнула и ощутила трепет: а что, если я просто хочу верить в это и обманываю себя, погрузившись в сладкие мечты?
Но он сказал:
— Вернемся домой?
И помог подняться.
Глава 26
По возвращении Моран задержался перед воротами замка, глядя на башни.
— Иди в покои, Магда, — приказал он. — И вели слугам подать какой-нибудь снеди.
Голос звучал весьма холодно и жестко. Мне хотелось обнять мужа, но он не прикоснулся ко мне, не взял за руку, старался даже не смотреть в мою сторону.
— Моран…
— Прошу, Магда, сделай то, о чем я прошу. Мы поговорим, когда останемся наедине.
Несмотря на глубокую ночь, весь о нашем возвращении распространилась мгновенно. Слуги выбрались из теплых постелей и теперь создавали больше суеты, нежели пользы. Каждый хотел поприветствовать хозяина и выразить ему свое почтение.
