Игорь вообще-то осознавал, насколько глубоко он влип, по тому лишь, как он о Даше в последнее время думал. Особенно сейчас, когда прижимался губами к чувствительной коже на внутренней стороне бедра девушки и предвкушал тот момент, когда скользнет выше.
Вообще-то Игорь обожал все ее тело, каждый его уголочек. И мягкую гладкую кожу на мягком животике, на вкус нежную как лепестки пиона. Даже самые невинные точки — вроде кожи на ее запястье, целуя которые Игорю казалось, что он касается кончиком языка розовых лепестков и вдыхает терпкий аромат свежей мяты.
Но особенно он любил пробовать на вкус ее желание, каждую нотку ее настоящей, терпкой, страстной, забирающейся пальцами в волосы, задыхающейся от наслаждения — и каждый стон, каждый стон был его победой. Она с ним забывалась. Забывала про собственный панцирь, позволяла себе быть настоящей. И Вяземского со всеми его предупреждениями нужно было сразу послать. Если он был рогоносцем — то обобщать всех женщин под одну гребенку с одной изменницей точно не стоило.
Нет, все… От нетерпения сводило уже все тело. Хотелось уже скорее засадить, а уж сейчас Игорь в подобных вещах себе мог не отказывать. Даша была его женщиной. От первого и до последнего звука, и плевать, что было вчера и что будет завтра.
— Что будешь делать, если нас застукают? — шепнул Игорь, мимолетом касаясь губ Даши своими — еще солоноватыми, еще хранящими ее вкус.
— Попрошу не мешать, — выдохнула девушка, слезая со стола и облокачиваясь на него. Да, так действительно было удобнее. Кажется, сейчас ей было плевать уже и на репутацию. Ох, дурища.
«Ты — мое безумие, Венецкий».
Эта фраза врезалась в самое сердце. Потому что на самом деле это было очень точное описание и отношения Игоря к самой Даше. Безумие. Бесконтрольное, яростное, которое совершенно никак не получалось усмирить. Когда не удавалось достучаться до самого себя, урезонить какими-то морально-этическими нормами, донести уже, наконец, до озабоченного мозга, что вообще-то вот так, прямо на рабочем месте — это вообще-то не очень-то красиво, за такое Игорь сам своих подчиненных уволил бы к чертовой матери.
Впрочем, кто мог уволить его? Андрей? Ну, вообще-то не мог, у них там все довольно сложно было с совладельческими договоренностями. А даже если бы Печник и мог Игоря уволить, то… Нет, не стал бы. Даже самого Зануду, дотошного до тошноты, на работе регулярно срывало — у Ленки, мол, были слишком шикарные ноги… И вообще-то это было нормально. Андрея Венецкий прекрасно понимал. В конце концов, у него и Игоря рабочий день мог и до полуночи затянуться, так что, по идее, нормированность мешала нормальной интимной жизни. Поэтому — плевать. Прилично — неприлично… Да какая к черту разница, даже если кто-то что и подумает, это будет его проблема — потому что услышь Игорь, что кто-то распускает про Дарью сплетни — прикопал бы. Впрочем, сейчас думать об этом не получалось почти, получилось только раскатать по члену тонкую резиновую пленку и двинуть Дашу ближе к себе, насаживая ее на собственную плоть.
— Ох, Дашка…
Невыносимо сладкая, жаркая, тесная… Вкусная настолько, что от нее было невозможно оторваться.
Игорь сжимал пальцами кожу на ее бедрах, рискуя наоставлять ей синяков. И плевать, что на столе не так уж и удобно на самом деле. Главное, что даже сейчас — Игорь выжимал из нее тихие всхлипы удовольствия. Хотя вообще-то она вовсю прикусывала собственные пальцы, чтобы не палиться.
И чем думал, когда ее избегал, а? Не хотел портить? Ну, да, знал, что вот так вот и будет — что вот ее будет брать, где приспичит, вот только сейчас вовсе и не казалось, что он ее портит, пусть даже и нагибая ее у собственного рабочего стола.
И все хорошо, удивительно хорошо, и путь до обоюдного оргазма в кои-то веки не кажется таким рутинным.
— Мне кажется, я тебе скоро надоем, — тихо выдыхает Даша, когда, уже одернув юбку и застегнув каждую пуговичку на блузке, сидит на краешке стола и слегка болтает ногами, кажется — нервничает. Смешная. Он за несколько дней из-за нее перетряхнул собственную жизнь, чудом сам не утопился, вылавливая Дашу из реки, едва не расплевался с отцом — тот был не рад, что наследничка снова понесло не по "ровне", а она думает, что может ему надоесть. При том, что вообще-то он хотел ее уже даже не один год и никак не мог выбросить из головы, вопреки всем своим женам, любовницам и прочей личной жизни.
— Ничего себе ты размечталась, — Игорь едва не рассмеялся, — мы только твои вещи распаковали, а ты собралась мне уже надоесть? Кстати, часть вещей все-таки не разобрали. Где та замечательная голубенькая коробочка, которую я самолично снимал с твоих антресолей?
— Не понимаю, о чем ты, — она, разумеется, врет. И врать она умеет лучше, но сейчас больше лукавит — смущенная этим вопросом.
Игорь, разумеется, знал, что в той коробке. Слишком уж Даша не хотела ее оставлять — и слишком настаивала, что достанет ее сама. Не удержался. Сунул нос. Ну, если не хотела, чтобы он знал — нужно было прятать свои игрушки в сейф. Хотя зачем бы?
— Иди сюда, — он произнес это второй раз за этот час и потянул Дашу к себе на колени. Уткнулся губами в плечико, прикрыл глаза, тихонько выдыхая. Еще бы в голове что-то кроме нее помещалось, блин…
— Крошка, тебе вообще-то не нужно меня стесняться. И не нужно думать, что ты можешь мне надоесть, — мягко шепнул Игорь. — Почему, сама скажешь?
Даша качнула головой.
— Потому что ты моя, — усмехнулся Игорь. — И даже будь у тебя двадцать вибраторов, а не десять, — моей ты быть не перестанешь. Поняла?
Глава 31
И все-таки было подозрение, что либо я дала кому-то в небесной канцелярии взятку борзыми щенками, либо они попросту очень сквозь пальцы следили за грешками смертных людишек. Потому что уже которое мое утро начиналось, как в горячо любимых мной романтических мелодрамах.
Сначала секс, такой горячий, такой потрясающий, что после него я даже с чистой совестью переводила дух, а потом приходилось отбиваться от обкурившегося Игоря, который категорически увлекался и притаскивал мне в постель завтрак. Нет, я в принципе не могла себе представить Венецкого у плиты — ну все-таки бизнесмен, большой начальник, сын мультимиллионера — и сам миллионер, но он, оказывается, готовил очень приличный омлетик. С выпечкой Игорь, правда, жульничал — заказывал ее у какой-то домохозяйки, зарабатывавшей на домашней выпечке с доставкой. Мне было жаль того мальчика-курьера, что привозил Игорю в семь утра то маффины, то эклеры, то круассаны. Кофе Венецкий варил сам. Хотя сам признавал, что у меня это получалось лучше, чем у него или у его кофе-машины.
Вообще-то у нас было соревнование — кто раньше проснется. Но Венецкий бессовестно жульничал, то и дело отключая на моем телефоне будильник. А на его тихую мелодию я практически не реагировала. Так что сегодня мне опять повезло проснуться проигравшей. Игорь уже нависал надо мной и целовал меня в шею, причем уже минут десять, наверное, и спросонья мне показалось, что я попала под дождь и это дождевые капли холодят мне кожу.
