Книга Нимфоманка из соседнего отдела, страница 61. Автор книги Джина Шэй

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Нимфоманка из соседнего отдела»

Cтраница 61

Тихонов в панике шатнулся было назад, чтобы забарабанить в дверь и вызвать конвой, однако по бокам от нее обнаружились два амбала. Они не только не подпустили Георгича к двери, но и выкрутили ему руки, развернули лицом к Венецкому. А тот, будто и не заметив «маневров» Тихонова, продолжал самозабвенно возиться с бинтами.

У Георгича аж во рту пересохло. Намек был совсем недвусмысленный. Сейчас его будут бить. И было понятно, что Венецкий его жалеть не намерен — даже явился в черной водолазке и джинсах, чтобы на темном не было видно брызг крови.

— Охрана. — Заорал Георгич во весь голос, пользуясь тем, что рот ему не заткнули. Этого должно быть достаточно.

— Они не придут. — Спокойно заметил Венецкий, поднимая, наконец, свои тусклые жесткие глаза на Георгича. — Никто к тебе, падаль, не придет.

Купил. Всех купил. Охрану, начальника колонии — всех. Он мог — Венецкий мог себе позволить швырнуть деньгами, растереть между пальцами. В эту секунду Георгич ощутил, как сильно его бесит вот этот вот хлыщ. Чертов мажор, родившийся с золотой ложкой во рту, у которого было все, и нужно было только щелкнуть пальцами — и желания исполнялись. Ему, смазливому пижону, давали, не смели отказывать. Даже не ясно, кто бесил Георгича больше — этот успешный сопляк, или упрямая Ильина.

— Тебя посадят, — взвыл Тихонов.

— Меня тут нет. — Венецкий пожал плечами. — Меня тут нет, Иван Георгиевич. Я сейчас в Москве, занимаюсь организацией собственной свадьбы. А ты взбунтовался и бросился на охранника, тебя заломали, избили, а после этого ты попал в карцер. Вот и вся музыка твоего сегодняшнего дня, урод.

Виток за витком ложился бинт на кисти рук. Зрелище было гипнотизирующее. Говорят, боксеры так защищали суставы. Говорят — так они усиливали эффект от ударов. Интересно, что верней?

— Ну что ж, не будем терять время. Всего четыре часа на свидание дали. — Венецкий закончил перевязку рук, встал, хрустнул суставами кистей рук, глянул на Тихонова как на червяка, с брезгливым, беспощадным безразличием. Георгич же, завороженный этим жутковатым зрелищем, подумал, что вообще-то раньше, кажется, его бог миловал. Никогда он вот таким Венецкого не видел. И никогда не думал, что таким Венецким может быть. Выражение его лица даже не было угрожающим. Лишь обещающим. Много, очень много неприятных ощущений. Эти четыре часа Георгия еще очень долго не забудет.

— За что? — Вырвалось изо рта Тихонова, и у Венецкого аж лицо вздрогнуло.

— То есть ты считаешь, что не за что, да, Иван Георгиевич? — Медленно произнес он. — Я полагаю, не стоило тебя щадить за все твои подвиги, нужно было добраться до тебя сразу, может тогда ты бы не открыл свою пасть, и не тронул бы мою женщину и мать моего ребенка. Я же пожалел, подумал, что с тебя достаточно. Как же я не люблю ошибаться…

Как он это говорил. Будто эта маленькая шлюшка действительно чего-то стоила… И Георгичу смертельно не хотелось сейчас страдать из-за какой-то дряни.

— Она — всего лишь дырка, — Выдохнул он, — у тебя таких сотня, выброси и найди себе другую.

Кулак Венецкого врезался в скулу Георгича с такой силой, что перед глазами заплясали кровавые зайчики. Боль была сильная, яркая, пронзительная, аж до гула в голове. Георгия уже пожалел о собственном болтливом языке. Вполне же ясно, что сейчас ему врезали за оскорбление. Может, придержал бы язык — оттянул бы побои еще ненадолго.

— Покрепче держите. — Произнес Венецкий, не торопясь, будто давая Георгичу выдохнуть, и Тихонова дернули вверх, заставляя встать на подкосившиеся ноги.

Тщетная надежда теплилась, что Венецкий струсит бить дальше. Или хотя бы начнет перечислять Георгичу его грехи, потеряет время. Но нет, Венецкий без особых промедлений, впечатал кулак Георгичу в печень и от этой боли Тихонов заорал в голос. Потому что боль была совершенно непереносимая. Венецкий же не был настроен слушать его вопли и поддаваться жалости. Совсем не настроен.

— Что ж ты не по-честному бьешь. — Сплюнул Георгич, отчаянно. Может, удастся вывести хлыща на поединок один на один? Может, удастся воспользоваться разницей в весовых категориях?

— Честность об дерьмо не марают. — В словах щенка не было ничего. Ни сомнений, ни пафоса. Но он вновь замолчал. Будто дополнительные слова лишали его удовольствия врезать Георгичу еще раз. Он просто обрушивал на Георгича удар за ударом, кружа вокруг него как сыч, бил снова и снова. По ребрам, по голове, по лицу, по почкам. Неторопливо, будто давай распробовать каждый удар по отдельности. Снова и снова выбивая воздух из легких, не оставляя ни одного живого места на теле. Так, что весь мир пульсировал одной лишь яростной болью. И хотелось упасть, надеясь на извечное «лежачих — не бьют», но давать это сделать Тихонову никто не собирался.

До Тихонова только потом дошло, что бил Венецкий вот так, с оттягом — специально. Чтобы не дать Георгичу потерять сознание, чтобы заставить его захлебываться болью, но при этом не проваливаться в спасительное забытье. Было даже жаль, что сегодня Георгия проснулся, а не сдох во сне. Это было точно не так больно. Может, тогда бы не было всего этого.

В какой-то момент Георгич просто оказался на полу, у ног Венецкого, жалко скуля, и цепляясь в его ботинки. Дышать было тяжело, болело в груди, в глазах темнело. Ему хотелось выдохнуть что-то вроде: «Хватит, хватит», — но с языка срывалось только убогое мычание.

— Честно говоря, за нее, я тебя убил бы нахрен, да только жить с этим неохота. — Брезгливо произнес Венецкий, пару секунд разглядывал Георгича, размышляя очевидно — продолжать ли, но, видимо посчитал, что с Тихонова достаточно, встряхнул руки и отошел подальше. Его халдеи забарабанили в дверь, явно сообщая, что они закончили.

— Кстати, зря ты думаешь, что ты отмазался, мразь. — Хладнокровно произнес Венецкий на прощанье. — Можешь считать дни до суда и пересмотра твоего дела, Иван Георгиевич, и рекомендую тебе запастись вазелином впрок. Интимная жизнь у тебя здесь будет что надо.

Глава 40

На фото — жених с белой подвязкой в зубах. На фоне — белая пышная юбка свадебного платья. Моего свадебного платья. Я от него отбивалась — от конкретно подобной модели, хотела что-нибудь простенькое, современное, легкое, но Венецкий, отправляя меня с Ленкой по свадебным салонам, прямо потребовал, чтобы платье было классическое. Пришлось брать в расчет. Зачем — я узнала позже. И все-таки он был тот еще фетишист…

— Признавайся, что он делал у тебя под юбкой так долго. — Проницательно ржет Ленка, валяясь рядом со мной на диване. Ее пузико существенно меньше моего, но и ее положение уже очевидно и может быть понято любому стороннему человеку.

Я улыбаюсь — слегка смущенно, но в голове вертятся воспоминания. Игорь был скрыт у меня под юбкой на самом деле не так уж и долго, но … все-равно дольше, чем это было необходимо для того чтобы стащить подвязку с ноги. В общем-то только благодаря том, что в тот момент я придерживала юбку перед собой, и стояла, поставив согную в колене ногу на специальную подставочку перед собой и не было палева — чем он там занимался. Ну ладно, занимался — это громко сказано. Всего лишь торопливо сдвинул трусики в сторону и пару раз скользнул языком по половым губам, оба раза задев клитор, заставляя меня сладко вздрагивать. Жадно, голодно, будто напоминая, как алчно он жаждет уже "первой брачной ночи", хотя она точно не была нашей первой. Он все-равно ее хотел. И я хотела.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация