— Ты в принципе такими вещами запасаешься? — с интересом уточнила Танька, пока он аккуратно, с минимальным нажимом наносил мазь на кожу плеч. От мази кожа слегка немела — кажется, в ней был и анельгетик.
— Ну, если есть, чем драть, значит, должно быть и чем обеззаразить же, — невозмутимо фыркнул Егор, — тебе ж не нужно воспаление, солнышко?
— Да уж, — Таньке захотелось взвыть. Потому что закончив со спиной, он спустился к заднице, и вот тут эти легкие, чуткие прикосновения были не то чтобы не в тему, но… Но да, не в тему. Утро же. На учебу же собираться пора.
— Я тут понял, что не практиковал на регулярной основе уже чертовски давно, — задумчиво заметил Егор, и его пальцы начали двигаться чуть шире, чуть раскованней, кажется, не одну Таньку заставили напрячься эти «процедуры».
— Почему давно? — выдохнула Танька, силясь удержаться и не куснуть тайком уголок подушки, чтобы не заскулить. Она заводилась, медленно, верно, но неумолимо. Потому что… Потому что, боже, ну что могло надраконить сильнее, чем эти порхающие, такие воздушные прикосновения? Их хотелось больше. Его пальцев хотелось больше. Да — болью покалывало, но воспринималась эта боль — слабая, почти никчемная — лишь только как усилитель вкуса.
— Ну, если кратко — пытался следовать жизненным приоритетам, — Егор отвечал. Казалось бы, почему отвечал? Вроде же очерчивал, что с вопросами к нему лезть не стоит, но отвечал же сейчас. Доверялся — хоть и по капельке. Ох, до чего от этого становилось тепло.
— Пытался?
— Хреново получается, — тихо ответил Егор, — все равно срывает в это. Как бы мне ни казалось необходимым от этого отказаться.
Сейчас он звучал странно. Непривычно. Нет, не было никакой неуверенности в голосе, просто в голосе не звучало привычной насмешки.
— А не на регулярной основе, получается, ты?.. — задумчиво повторила Танька.
— А ты все-таки внимательно слушаешь, солнышко, — Егор невесело фыркнул, бережно поглаживая Таньку по бедру, — да. Нерегулярно — да. Но давай не сейчас об этом, у меня не то настроение, да и времени нет особенно.
Не то у него настроение. А какое оно у него. Танька тихонько вздохнула и заставила себя сесть на колени, взглянуть Егору в лицо.
— Может, ты тогда хочешь?..
— Солнышко, ну ты же не в форме… — насмешливо заметил Егор, явно верно поняв, что Танька не договорила. — Тебе бы отойти, правда. И лучше бы поговорить, пока есть время. Это, в общем-то, полезнее.
— У меня на это кнопки выключения нет, — огрызнулась Танька, — и поговорить… Лучше попозже. Когда я смогу говорить, потому что сейчас я еще не готова это все обсуждать.
И это была правда. Потому что в душе сейчас не было ни единой эмоции, было блаженно пусто и чисто. Каждая мысль, каждое чувство воспринималась как-то незамутненно, без фильтров.
— А на включение у тебя кнопка есть, да? — Егор улыбнулся, бросая баночку с мазью в ящик тумбочки, протирая пальцы влажной салфеткой.
— А на включение у меня — ты, — Танька печально вздохнула, потому что это была не самая веселая правда. Осознавать, что он может ее завести одним только пристальным взглядом глаза в глаза — было чуточку грустно. Но по-другому у Таньки не получалось, и она была не готова отказываться от любви к Егору. Пусть даже и шизофренической.
— Ох, Татьяна, — Егор потянул Таньку к себе, заставляя усесться к себе на колени, — завязывай говорить такие вещи. У меня от них слишком многое перекрывает.
— Не проси такого, — отважно качнула головой Танька, — не проси, не приказывай, я все равно не смогу.
Как отказаться, когда уже сейчас стало ясно, что ему это важно? Как будто Таньке было жалко этих слов. Для Егора-то? Нет. Ни капли не было жалко.
— Дурочка, — шепнул Егор, обжигая губы Таньки своим дыханием. И снова мир рассыпался на одни лишь атомы, потому что иначе и быть не могло, пока он ее целовал.
— Твоя дурочка, — отозвалась Танька, на выдохе захлебываясь звуком, потому что, оторвавшись от ее губ, Егор прижался губами к ее шее.
— Моя, да.
Танька упустила момент, когда она снова оказалась на кровати. Вот казалось, только-только она, несусветно обнаглев, забралась пальцами в волосы Егора, снова вскипая от прикосновения его жадных раскаленных губ к ее губам, а тут уже — хоп, и она лежит на спине, накрытая его телом. Да уж, слишком многое он в ней выключал, заставляя забыться.
Танька не успела обрадоваться тому, что сегодня он не уклоняется от ее рук. Потому что Егор оторвался от ее рта на секунду и потянулся к прикроватной тумбочке за маской.
— Егор… — Танька чудом не захныкала. Она хотела его видеть. Хотя бы сейчас. Хотя бы один раз — во время секса, а не после него, постфактум.
— Играй по правилам, солнышко, — шепнул Егор, — маска или наручники — выбирай сама.
Поразительно жестокий.
— Маска, — измученно выдохнула Танька. Ладно. Она еще победит. Добьется того, чтобы он ей доверился, сократил дистанцию. А так, так хотя бы можно было прикасаться, такой роскоши он ей еще не позволял.
Вслепую Танька завелась даже быстрее, чем могла бы. Казалось бы, всего лишь такая мелочь, но темнота заставляла сосредоточиться на прикосновениях, а с ними Егор совершенно не скупился, хотя и явно экономил время на прелюдии, пользуясь наиболее эффективными, но тем не менее очень нежными приемами. Впрочем, эта спешка была позволительна, в конце концов, время действительно поджимало.
Да плевать. К черту долгие прелюдии, это что, последний секс в Танькиной жизни? Нет.
Что было особенно возмутительно — Егор молчал. Обычно он-таки выдавал какие-то мелкие комплименты, подкидывавшие дров в топку поддержания Танькиной самооценки, но сейчас — сейчас молчал. И Танька, искусившись ответить ему взаимностью, молчала тоже. Позволяла себе только глотать воздух, хотя тактильная передозировка ее настигла уже после того, как она стащила с него футболку и соприкоснулась с ним — телом к телу. Хотела взорваться, от губ и языка, не отрывающихся от ее груди. Задыхалась от его пальцев, терзавших ее клитор, прикусывала губы от того, насколько будоражащий это был «танец». Боже, хотелось впиться в его плечо зубами, потому что это было совершенно невыносимо — так ее кипятить, доводя это возбужденное головокружение почти до боли, и ведь не прекращал же — нет, тянул, минута за минутой, будто выжидая чего-то…
Серьезно?!
— Егор… — измученно выдохнула Танька, вжимаясь ладонями в кожу его голой спины.
— А? — так и есть. Тон был насмешливый. Он снова над ней издевался. Хотел, чтобы она попросила.
— Трахай уже, — прорычала Танька, силясь не вцепиться в его спину ногтями. Отделанная задница подсказывала, что это Егору, скорей всего, не понравится.
— Никакого воспитания, — укоризненно фыркнул он, а сам в это время ткнулся пальцами внутрь Таньки, и мир расцвел яркими пятнами удовольствия, как воздух во время фестиваля красок Холи, — ну ладно, так хватит?
